Хорошие и плохие мысли

Вечером меня зачем-то несет в «Территорию». Оправдываюсь перед собой, что просто хочу как-нибудь убить время. К тому же мы все-таки ночью были вместе. И он пригласил. Еду в метро, посмеиваясь от мысли, вдруг, он и есть тот ангел, с собора Святого Павла в Берлине, который меня нашел, чтобы спасти. Ничего не поделаешь, какова я, таковы и все мои ангелы.

Вхожу в клуб, он сидит за столиком с какой-то девушкой, занято место и для меня. Они разговаривают о выставке, о порт-фолио, пленках, рамках. Незнакомые, пестро одетые, перекошенные, обмотанные бутиковым тряпьем люди подходят к нему, спрашивают, как дела, а Коля отвечает: «лучше всех». Он в шуме музыке, в духоте от огромного количества людей покачивается в такт, объясняет что-то двум девушкам, одна из которых – фотограф – показывает ему снимки Love-парада в Берлине. А я уперлась взглядом в экран, где в ритме с огромной скоростью двигаются картинки. Черно-белые и цветные. Тону в этой целлофановой, поролоновой музыке. Чувствую, что обошлись бы и без меня. Чувствую себя чужой, пытаюсь убедить себя, что все так и должно быть: небрежный стиль, богема, свобода. Почти убеждаю. Но где-то остается оскомина. Я не такая. И мое место не здесь.

Мы вдвоем бродим в темноте по Тверской, разглядываем игрушечную железную дорогу в витрине. Коля задумчиво, будто бы самому себе, говорит, что в Берлине у него была такая же, когда он был маленьким. Там в Берлине все слишком хорошо и скучно: богатые родители, трехкомнатная квартира в центре, полный покой и сытость. А здесь в Москве трудно, зато интересно.

Распрощались в метро. Он уходил, не оборачиваясь, думал о своем, и, кажется, сразу же забыл о моем существовании. У него есть его поп-арт, полно идей и вокруг много знакомых, которые одалживают деньги, оставляют ночевать, кормят, помогают в осуществлении проектов.

А я вернулась домой. В свою пустую квартиру. Посмотрела на диван, где мы спали вместе. Разве нормально так. Хотя, богема, свобода, никаких обязательств. Да, нормально. Но оскомина. Никуда от нее не деться.

А потом была осень. Желтые листья кленов, мокрый асфальт, нахохленные голуби, из шкафа достать пальто, раскрытый зонт сохнет посреди комнаты… зачем о ней писать, уже все написано у Пушкина, классиков и всех прочих.

* * *

Чтобы найти среднее, к примеру, из чисел 2, 4, 7, 8, 23, складываешь их и сумму делишь на количество цифр. Получается среднее – 8,8.

Если вывести среднее из наших осенних встреч, получился бы примерно такой сюжет.

Он звонит, тусклым голосом признается, как одиноко без денег в чужом городе да еще когда все подружки отвернулись – ведь ты теперь не в состоянии водить их в разные дорогие кафе; дела не улучшаются, не хватает даже на корм кошке. Мне жалко его. И он, будто бы это почувствовав, предлагает встретиться, просто пройтись по городу. Я радуюсь. Мне хочется хоть как-то согреть его и чем-то помочь.

Зеркальце, а в нем – глаз. Сначала это просто глаз, голубой, со слегка расширенным зрачком. Никакой мистики. Кусок нерва, отросток мозга. Зато он блестит, движется, видит и мало что от него ускользнет. Накладывается грим, глаз становится ярким, заметным.

Еду в метро, в поезде читаю книгу, улыбаюсь своим мыслям, мне уютно и хорошо быть собой. Замечаю Колю, рассеяно плывущего в центре зала. Подкрадываюсь со спины, зажимаю его глаза ладонями, как в фильмах. В это время происходит совсем не то, что я ожидаю. Он разворачивается и делает мне замечание по поводу опоздания или заявляет, что на мне опять не те брюки, или в моей руке журнал, который он считается попсовым. Неужели такие мелочи, слабые уколы заставляют меня чувствовать сбитой с толка. Он рассказывает о своих планах и проектах так, будто уже все воплотил и дает интервью в самодовольном стиле человека, который давным-давно добился признания. А меня он не слушает. Словно я всего лишь промежуточный персонаж, а главный герой этой истории – он. Будто я больше не звезда, а всего лишь потухший кусок камня, увлекаемый во вращение неведомой силой какого-то крупного космического объекта. Меня гасят, начинаю чувствовать себя маленькой и ущербной. Не такой сильной. Из-за этого все маски и сценарии летят в тартарары, я иду с ним рядом, стараюсь казаться веселой, но что-то не так. Оскомина.

Не что иное, как ощущение себя промежуточным персонажем. Чувствуешь черную дыру, куда утекает жизнь кого-то. И кто-то перетекает от тебя в черную дыру. В черный квадрат.

Главный герой одной истории станет промежуточным персонажем в другой. Трагедия. Чувствовать себя лишь этюдом или репетицией. Ты был нужен, чтобы приоткрыть дверь. Тогда проходящий мимо герой увидит, что творится в комнате. Вдруг понимаю, что он эпизодичен для моей жизни, а я – для его. Начинаю жить мгновениями. Будто сижу за кулисами и мне понятны все трюки этого театра, а на сцене и в зрительном зале кто-то другой.

* * *