Хорошие плохие эмоции. Как понимать себя и других

В борьбе с собственными сильнейшими эмоциями я продолжала узнавать новое о целительских практиках. Я познакомилась с большим количеством людей, переживших травму, помогла им восстановить границы личного пространства и найти связь с землей через практику заземления. Работая с людьми, я обнаружила закономерность, которая больше всего пугала меня. Как только человек восстанавливал связь с собой, он испытывал сильнейшую злость, тревогу или депрессию. Я прекратила целительскую практику. Я ведь делаю людям только хуже! «Духовный» означает безэмоциональный, а со мной человек становился плохим, правда?

Нет, неправда. Некоторые события и ряд предчувствий позволили мне немного лучше понять, для чего нам нужны такие сильные эмоции. Они защищают душу, очищают ее и укрепляют. Они усиливают способность человека оставаться сосредоточенным на собственном теле. Вскоре я открыла особую связь между злостью и успешным исцелением личных границ человека (у злости есть особое свойство, позволяющее восстанавливать личные границы). Еще я узнала, что страх необходим здоровой психике (страх в своем естественном состоянии – не что иное, как интуиция). Кроме того, я заметила связь между сильными эмоциями и восстановлением у людей с диссоциацией. Хотя я все еще относилась к эмоциям с предубеждением, знания, которые в детстве получила девочка-зверек, возвращались ко мне. Прилив мощных эмоций у людей напомнил мне о том, как животные дрожали и лягались, возвращаясь к жизни после травмы. Я начала осторожно включать людей в работу с яростью, депрессией, горем и весельем и с удивлением заметила, как мои подопечные снова восстанавливали внутреннюю целостность. Эмоции научили меня гораздо большему, чем кто-либо или что-либо до них.

Я узнала о том, что чувства постоянно помогают нам исцелять себя и защищаться – даже до, во время и особенно после получения травмы. Они создают жизненно важные связи внутри нашей души. Конечно, эмоции помогают восстановиться, но еще они позволяют яснее думать и становиться физически более уверенными и осознанными. Я поняла, что эмоции нужны, чтобы помочь нам выжить и научиться управлять собственной жизнью. Они текучие, разнообразные; они постоянно меняются. Эмоции приходят и уходят, принося с собой огромное количество информации. Они таят в себе глубокое понимание, каким бы болезненным оно ни было, и умеют исцелять, если мы правильно к ним относимся, интерпретируем и обращаемся с ними уважительно.

Научившись сочетать информацию, которую таят в себе эмоции, с техниками из метафизических практик, я смогла начать исцелять себя и учить этому других. Я посвятила работе с эмоциями в целительской практике более двадцати лет, и с 1997 по 2003 год опубликовала серию книг и видеолекций о понятном эмоционально-интеллектуальном исцелении психики. Моей специализацией стало исцеление диссоциативной травмы, и мне удалось найти последовательные способы применять медитативные техники, не нарушая при этом связь человека с его телом и жизнью.

Однако важнее всего другое. Я научилась управлять своими способностями к эмпатии и диссоциации так, чтобы больше не страдать из-за них. Теперь я могла держать внимание на своем теле даже во время сложностей и травмирующих событий. Я научилась управлять собственной эмпатией, предоставлять людям и животным личное пространство и концентрироваться на других только тогда, когда это было необходимо.

Что было дальше

Я оставила целительскую практику в 2003 году, и на то были две причины. Во-первых, я больше не могла видеть, как люди страдают и как сильно они сбиты с толку всей информацией, полученной ими из безответственных источников. Во-вторых, после событий 11 сентября 2001 года (сноска: 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке произошел один из наиболее масштабных террористических актов в истории США, когда террористы атаковали башни-близнецы Всемирного торгового центра.) многие, в том числе и американцы, стали использовать свои духовные убеждения и все возникающие у них эмоции ужасными и совершенно недопустимыми способами. Мне понадобилось отойти от духовного сообщества и как следует обдумать все, что я делала и что думала о духовности, эмоциях, социальных движениях, верованиях, альтернативных целительских практиках, суждениях, интеллекте, религии – обо всем на свете. Я снова села за парту и стала изучать человеческое общество и социальные структуры в рамках социологии. Предметом моих исследований стали культы, насилие со смертельным исходом, социология эмоций, социология религии, неврология, когнитивная и социальная психология, криминалистика, социальные аспекты убийства, внутренняя работа подгрупп в элитных академических сообществах. Еще я давала уроки пения и рисования в особо охраняемых тюрьмах, редактировала академические издания, проводила социологические исследования и оценивала законы, по которым живут скептики, с пеной у рта доказывающие, что не существует ни души, ни ауры, ни чакр, ни экстрасенсорных способностей – ничего из того, во что я верила.