Хорошие. Плохие. Нормальные

Саня называет Маратика маргиналом, а Маратик Саню тупым. Маратик говорит: «Спроси Тупого, он будет чай?..», а Маратик говорит: «Скажи Маргиналу, что я принес печенье». Как дети. Зачем спорить, кто лучше и чья жизнь правильней: ясно же, что Маратик не будет разносить лекарства по коммуналкам, а Саня играть в покер. Они очень разные, и у них на все разные взгляды.

Маратик считает: нужно весело жить здесь и сейчас, завтра может и не быть. Скажи Сане, что завтра не будет, он удивится — почему не будет? Саня живет для завтра. Для него счастье, когда кран течет или полка рухнула. За пару часов, что провел у нас, починил кран, полку, дверную ручку и присматривается к плите.

Я говорю, что Саня «у нас», потому что Маратик не оставляет нас вдвоем ни на минуту. Саня больше ссорится с Маратиком, чем разговаривает со мной. Саню отчего-то тянет к Маратику, а Маратика к Сане: они такие разные, что рассматривают друг друга как необычное природное явление, редкий вид животного или растения.

— Эта ваша книжная лавка… полезная. Людям сейчас важно, что они могут куда-то прийти…

— Идея моя, — быстро говорит Маратик.

— Хорошая идея, — нехотя признается Саня.

— Но ты ведь понимаешь, что это игра?

— Какая игра?

— Ну, игра… мы играем в книжную лавку, чтобы не свихнуться тут взаперти… И где-нибудь на свете потанцуй, понимаешь?

— Зачем танцевать? — не понимает Саня.

Маратик фыркает. Маратику легко над ним смеяться: Саня — технарь, не знает философов, стихов на знает, не узнает цитат… А если бы Саня сыпал словами «градиент» и «интеграл», Маратик не понимал бы, и Саня над ним смеялся и говорил, что он некультурный человек? У технаря нет никаких преимуществ: Бродского должны знать все, а градиент никого не интересует.

— Тогда, когда любовей с нами нет, тогда, когда от холода горбат, достань из чемодана пистолет, достань и заложи его в ломбард. Купи на эти деньги патефон и где-нибудь на свете потанцуй… Это стихи, понимаешь? По улицам ходила большая крокодила, стихи, рифма, искусство, тра-ля-ля, понимаешь? — снисходительно втолковывает Маратик. — Книжная лавка — это игра. Лика — хозяйка книжной лавки — выдумка.

— Я не понимаю, почему игра? Люди же ходят… Лика обсуждает с ними книги, вы приносите людям конкретную пользу… Значит, не игра и не выдумка.

Маратик оборачивается ко мне:

— Тупой не понимает. У Тупого нет чувства юмора, он не умеет играть. Как общаться с этим питекантропом? Мне сделать вид, что он нормальный?

Хорошо, Тупой, ты прав, лавка «Чемодан» не выдумка… Может, ты хочешь помочь? Давай ты будешь… будешь вести у нас соцсети?

— Если надо, я могу, — говорит Саня.

Маратик хохочет, я тоже. Это и правда очень смешно: соцсети придуманной книжной лавки, в которую во время самоизоляции приходят соседи с Рубинштейна, ну, в крайнем случае с Фонтанки и Пяти углов.

…Саня начал рассказывать, как в его жизни внезапно появился отец, и даже довольно быстро дошел до самого интересного — отец оказался олигархом, ну или почти олигархом. И тут Маратику позвонили.

Иногда Маратик разговаривает по телефону рядом со мной, не вставая с дивана, а иногда выходит в лавку, чтобы я не слышала. Когда он выходит поговорить в лавку, я начинаю беспокоиться: опять какие-то проблемы, долги, опять он куда-то исчезнет…

Маратик взглянул на экран, кто звонит, молниеносно слетел с дивана и направился в лавку и вдруг остановился. Молча послушал, сказал «я понял», нажал отбой и заплакал.

Заплакал! Маратик заплакал!.. Я сначала не поняла, думала, он смеется, — он закрыл глаза руками, плечи тряслись. Я думала, он смеется, а он плакал. Вот скотина бессмысленная! Опять у него неприятности, опять долги!

Я подбежала и прижала его к себе. Маратик намного выше меня, я прижимала его к себе на уровне живота. Я спросила — опять?

Маратик идиот.

Я прижимала Маратика к себе, бормотала «скотина, скотина, скотина, как же мне надоели твои скотские дела…», Саня смотрел на Маратика своим фирменным взглядом «я тут, я помогу» и бубнил «ну что такого-то, ничего такого, ладно тебе, подумаем и решим». Подошел, прижал нас обоих к себе, так мы стояли втроем, как две матрешки в большой матрешке. Саня добрый: не уважает Маратика, даже можно сказать, презирает, и все равно готов помогать. Саня любит помогать, но откуда у него деньги?

— Покер? Когда это кончится? У тебя что, одна извилина? — сказал Саня.

— Проект? Почему одна извилина, у него целых две, — сказала я.

Я все о Маратике знаю. Он рассказал мне, как провел последний год. Как только у него появляются деньги, он идет играть. В манию уверен, что выиграет, а в депрессию — что проиграет. Если выигрывает, тут же замышляет какой-нибудь проект. Для осуществления проекта нужны деньги. Проект проваливается, остается долг. Проиграл или выиграл, в остатке всегда остается долг.

Саня три раза спросил «покер?», я три раза спросила «проект?». Маратик кивнул и всхлипнул. Когда плачет человек, который всегда смеется, значит, большой долг, огромный. От ужаса я закричала, как кричат мамы на детей, громко и беспомощно: