Хороший человек

Тем временем возы подъехали к трактиру, где слуга уже ждал с сеном, потому что издавна тут Гаек либо до полудня, либо после обеда давал коням корм. Трактирщик, еще издали сняв шляпу, тоже вышел, чтобы поздороваться с Гаеком. Стали говорить про груз, трактирщик хвалил лошадей Гаека, а Гаек говорил о других лошадях, как это бывает среди людей подобных профессий. У каждого сословия свои нравы.

— Иди, Бетушка, скажи ему обо мне, — попросила Мадла, — ты смелее меня.

— Может, сперва с его батраком поговорить, что и как, не хотите?

— Зачем? Ведь батрак тут не распоряжается, ты иди, Бетушка, передай ему привет от тетки.

— Да вы сами идите, Мадла... вам ведь нечего стесняться, он такой же человек, как и мы. Ваше слово ему будет приятнее, идите же, а кроме того, я с ним тоже поговорю.

— Похоже, Гаек, эти женщины хотели бы ехать с вами, они ждут вас тут с раннего утра. Поговорите с ними... а я пока приготовлю завтрак, — с этими словами трактирщик скрылся за дверью, оставив Гаека снаружи, а к дверям в это время подошла Мадла с Беткой.

— Вижу я, — начал Гаек первым, — вы хотите, чтобы я вас немного подвез?

— Я-то нет, папаша, — ответила Бетка, — это вот наша Мадла хочет в Вену, а я только провожаю ее.

— Вы, барышня, одна едете в Вену? Наверное, к знакомым? — с некоторым удивлением спросил Гаек, не спуская глаз с ее чуть зардевшегося лица.

— У меня там ни души. Думаю поискать работу, — тихо ответила Мадла.

— Работу!.. Разве у вас нет ни родителей, ни друзей, что приходится идти служить? — продолжал расспрашивать Гаек.

— Родители у нее есть, мать — родная, а отец умер, когда ей было девять лет. Это случилось восемь лет назад, на святого Георгия. Мать снова вышла замуж, так что у нее есть отчим. И тетка... Мадла, ты что должна передать папаше?

— Бетушка, милая, наверное, тетя ошиблась, ведь с той поры, что она пряжу в Градец возила и, как она сказала, папаша ее вез, прошло много лет. Она еще говорила, что у папаши был сын подросток, который ей в Градце дорогу показывал.

— Теперь я понял, о ком речь, — засмеялся Гаек, — это она про моего отца говорит, а подростком был я. С тех пор, надо сказать, много воды утекло. Мой отец умер, и теперь этим делом занимаюсь я, отца люди называли «папаша», а теперь так называют меня по привычке... хотя никакой я не папаша.

— Ну, это все равно. Так вот, папаша, тетя эта тоже вас просит, чтобы вы девочку взяли c собой... все к вам с удовольствием обращаются.

— И я тоже всегда готов услужить, так что и эту девушку охотно возьму с собой, а если смогу ей чем-то помочь, буду очень доволен. Только вот что, барышня, послушайте моего совета: если можете остаться дома — останьтесь, если не можете, тогда служите здесь за небольшую плату и не стремитесь в Вену, там служба тяжкая... Заработок в Вене может вам дорого обойтись... многие за это даже жизнью заплатили. Мне вас жаль!

— Я вам верю, папаша, — ответила Мадла, и в глазах ее заблестели слезы, — я с радостью бы осталась дома, но это невозможно... мне надо ехать. Поэтому я и хочу служить далеко от дома, где меня не знают.

— Ну, коль это так, я с удовольствием возьму вас с собой. Подождите тут еще немного, я сейчас вернусь. К передним коням не подходите, они не всегда добрые и никого, кроме меня, не слушаются.

Он повернулся и вошел в трактир.

«Что заставляет ее уехать... почему она так торопится в Вену?» — эти вопросы бередили ему душу  пока он разговаривал с трактирщиком.

— Бетушка, не говори тете про то, что он мне сказал... ты же знаешь, она станет переживать, а там, может, будет совсем не так. Ведь не я первая и не я последняя туда иду... А если мне будет плохо, поищу другое место.

— Конечно... не обращайте на это внимания. Разве мужчины знают, что такое женская работа? Всюду что-нибудь да найдется... Делаю, что могу. И все. Хороший он, однако, человек, этот Гаек, раз вам так посоветовал.

— Кажется, да. Ты говорила, что он пожилой, да ведь он же молодой.

— Ну, а как же могло быть иначе, если мы сына за отца приняли. Да он не такой уж и молодой. А высокий какой! Видно, бог утратил меру, когда ему рост отпускал. Стояли вы оба рядом, так тебя и не видно было.

— Разве я такая маленькая?

— Ты-то в самый раз, как надо, а он — великан.

Так беседовали они, и Мадла еще давала Бетке разные поручения, пока из трактира не вышел Гаек.

— Якуб, эта барышня поедет с нами, найди-ка место. Спрячем там ее узелок, — крикнул он батраку, взял с лавки узелок Мадлы и отнес его на воз.

— Я на спине несла и то тяжело было, а он поднял одной рукой, как будто там ничего нет, — удивилась Бетка.

Якуб тотчас же взобрался на меньший воз, Гаек наблюдал, чтобы все было сделано как надо, и сам принес со своего воза большую попону.

— Это чтобы вам хорошо было сидеть, барышня, — сказал он, укладывая попону на сено, где между ящиками Якуб приготовил для нее место.

«Можно было бы, конечно, и на большой воз ее посадить», — подумал Гаек, но ничего не сказал, потому что попутчиков всегда брал на малый воз.

— Что вы, папаша, мне и на твердом хорошо будет, не беспокойтесь, — сказала Мадла.