Хороший день для настоящей свадьбы

Требуется целая вечность, чтобы вернуться к рабочему режиму, мысли продолжают блуждать к Синди, спящей в соседней комнате. Неужели она спит голой? Мать твою. Я с силой отбрасываю ее образ. Я ненавижу себя, каким слабаком и уязвимым я стал с ней. Если бы люди, которыми я руковожу, увидели бы меня сейчас. Они бы смеялись надо мной! Я вспоминаю своего лучшего друга Юрия. Как же я был раздосадован, когда он влюбился! Сейчас понимаю, что он чувствовал тогда, когда женщина крутила им, как хотела.

Я все же с силой заставляю вернуть свое внимание к ноутбуку. На этот раз мне это удается. Сделка затягивает меня, я работаю стабильно. Я так увлекся, что буквально подпрыгнул, когда дверь, ведущая в комнату Синди, с грохотом распахивается.

Я резко поднимаю голову, от вида Синди слова застревают у меня в горле. Волосы взъерошены, свободно рассыпавшись по плечам, она торопливо накинула короткий красный шелковый халат, который едва прикрывает ее киску. Она запахнула халат, который обхватила руками, но я все еще вижу глубокий треугольник кожи, спускающийся до самой талии. Этого более чем достаточно, вероятно, она голая под клочком этой одежды. Ее длинные гладкие ноги сами по себе являются мощным афрозодиаком.

Но я замираю, когда вижу выражение ее белого лица.

Ее глаза широко раскрыты, пристально смотрят на меня, губы плотно сжаты в гримасе. Она так напугана, что у нее трясутся руки. Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к ней. Я хватаю ее за руки, не обращая внимания на жар, который проходит по мне, как только касаюсь ее кожи. Жар — так она заставляет меня реагировать на нее. С самого первого дня. Ее руки не теплые. Они такие холодные, как будто она была на улице в разгар зимы в своем тонком халате.

— Что случилось?

Она только качает головой, я даю ей время прийти в себя. Мне хочется прижать ее к себе, чтобы она перестала дрожать, но я сдерживаюсь. Я себе не доверяю. Она почти голая. Я пытаюсь понять, что же могло так сильно ее напугать. Может ей позвонили с плохими новостями из дома или что-нибудь еще? Должно быть, так и есть. Она же была у себя в комнате. А что еще может быть? Я уже подсчитываю в уме, когда мы сможем улететь домой. Может это и к лучшему, потому что я не смогу долго находиться рядом с ней весь день и делать вид, что не изнываю внутри, так хочу ее трахнуть.

— В моей ванной комнате кто-то был. Я услышала шаги, а потом кто-то произнес мое имя, — выпаливает она. Голос хрипит от страха.

Я хмурюсь. В ее комнате никого нет. Это я точно знаю. Чтобы попасть на эту землю, человек должен сначала пройти ограду под электрическим током, а затем через современную систему безопасности, которую я установил пять лет назад. Должно быть, опять эти проклятые трубы. Мне придется поговорить с бабушкой и попытаться убедить ее позволить заменить их.

— Это всего лишь трубы, Синди, — говорю я, отпуская ее руки. Теперь, когда я знаю, что никакой опасности нет, чувствую взрыв желания, разрывающий тело.

Она отрицательно качает головой.

— Когда мне показалось, что я слышу плач, я могла бы купиться на теорию труб, но клянусь, ты должен мне поверить, кто-то меня звал по имени, Алекс. Я ясно слышала, как божий день. И там ледяной холод.

Первое, что приходит мне в голову — Петра или Анастасия решили над ней пошутить, прячась в комнате Синди, чтобы ее напугать.

— Подожди здесь, — говорю я, направляясь в ее комнату. Если я найду там одну из этих маленьких сучек или какой-нибудь признак того, что они там были, клянусь, я убью их. Раньше они были избалованными, но теперь превратились в жутких ведьм.

В комнате Синди все еще горит свет, одеяло откинуто на кровати. Но я почти сразу чувствую холод в комнате. Иду в ванную, включаю свет, там никого нет, и ничто не указывает, что здесь кто-то был.

В ванной комнате теплее, чем в главной спальне, дотрагиваюсь до радиатора, отопление работает нормально, но когда я возвращаюсь в ее спальню и касаюсь батареи, ледяная. Несмотря на то, что температура днем выше нуля, ночи могут быть на удивление холодными в этом большом старом доме. По крайней мере, теперь я знаю, что произошло. Я возвращаюсь в свою комнату.

— Батарея в спальне сломалась, — говорю я. — Вот почему трубы так громко гудят. Они пытаются нагреть ее, но она не работает.

— Но голос... — жалобно настаивает она, потом замолкает.

Я не хочу, чтобы она почувствовала себя глупо.

— Может, тебе это приснилось.

Похоже, она взяла себя в руки, пока меня не было. Она уже не выглядит такой испуганной, но по-прежнему не делает ни малейшего движения, чтобы вернуться в свою комнату. Честно говоря, я не могу ее отправить назад, раз там так холодно.

— Ты можешь сегодня спать здесь. Завтра утром я попрошу кого-нибудь из персонала осмотреть батарею, — говорю я.

— Спасибо, — отвечает она.

И направляется к двери, ведущей в мою гостиную.

— Ложись в спальне, — говорю я.

Она останавливается на полпути и оборачивается.

— Нет, не нужно. Я спокойно посплю на диване.

— Ложись в эту проклятую кровать, — рычу я, немного раздраженный тем, что она всегда со мной спорит... обо всем.