Хороший день для зомби-апокалипсиса

Сам я по возвращении в зачистках не участвовал, да и круг общения достаточно ограниченный, в изоляции живём. Поэтому и составить своё мнение не могу, а анализировать по косвенным данным эту инфернальную хрень… мозги поломать можно.

Иногда в окнах виднеются человеческие лица и колышутся занавески, но на улицах ни души. Понятно, что тревога и всё такое… но домовые комитеты не спешат принимать участие в облаве, что как по мне — вполне логично.

— … что за люди, бля!? — стоя у БТРа с сигаретой, лицемерно возмущался Асламов недеянием обывателей, — Помочь не хотят своим защитникам! Бараны ебаные! Стадо!

— Значит, такие защитники, — усмехнувшись саркастично, сказал Анвар одними губами.

— Правильно! На хуй им эти феодальные разборки, — так же тихо ответил Славка, — Война была равна, сражались два говна!

Илья подхихикнул нервно и сказал что-то своё, не услышанное мной из-за взрыкивания движка у БТРа.

— … Сокол, Сокол, я Орёл, как слышите! — забубнила рация на поясе майора.

— Я Сокол, слышу вас, Орёл! — отозвался Марченко, не обращая на нас внимания. Короткие переговоры, и одна из машина сопровождения, тентованный Камаз с бойцами, уехал в сторону Второй областной больницы.

Ещё через несколько минут в сторону сорок четвёртого лицея отправилась «Ауди» с тремя бойцами, а особист ощутимо расслабился, помягчев лицом. Снова забубнила рация:

— Сокол, Сокол, я Орёл, как слышите!

— Я Сокол, слышу вас, Орёл!

Прозвучало какое-то кодовое слово, и особист, покосившись на нас, отошёл в сторонку. Я обратился в слух…

… но ничего не понял. Майор, коротко переговорив с доверенными бойцами из «БМВ», отправил их куда-то. Проводив взглядом скрывшуюся за поворотом легковушку, я выдохнул, и старательно не глядя на особиста, достал сигарету и закурил. Выдохнув дым с полуприкрытыми глазами, опёрся на совну, всем своим видом показывая пребывание в нирване. Ещё одна затяжка… стряхнуть пепел, чуть сменить позу…

«Сейчас! Иначе никогда не решусь!» — сердце колотится так, как никогда в жизни, пульс под двести, я мигом взмок так, будто зашёл в парную во всей своей амуниции. Добавляют адреналина и невидимые наблюдатели, притаившиеся за шторами…

Развернув совну, делаю классический выпад, и подток с лёгким хрустом вошёл в висок особиста.

«Мёртв» — мелькнула мысль, а я, отпустив совну, уже делаю шаг навстречу открывшему рот Асламову, выдёргивая нож из ножен на правом бедре. Удар-удар-удар-удар!

— Готов… — выдыхаю одними губами и придерживая оседающее тело.

— Бля… — Славка смотрит на меня, дёргая кадыком.

— Вы как? Остаётесь? — спрашиваю их одними губами, присев около трупа и вытирая руки об одежду убитого.

— На хуй! — ответил за всех Илья, — Вот так вот всё!

Он хлопнул себя ребром ладони по горлу, и Анвар согласно кивнул, мягко запрыгивая на броню. Я следом…

— Лёх! — кричу в люк, — Покурим?!

— Давай! Курево с тебя! — подтянувшись, сержант сел на броню и мигом оценил расстановку сил, — Оп-па… интересное кино!

— С нами, или пешком пойдёшь? — вопрос задаю так, чтобы исключить сам намёк на убийство.

— Я… — по его лицу пробежала судорога, — присягу давал служить России, а законной властью в нашей стране является народ, а не охуевший полкан! Какие планы?

— Опытная, — пожимаю плечами.

— А… — сержант завис на несколько секунд, — федеративная республика? С вами.

— Не то чтобы мы тебе не доверяем, — усмехнулся я, и контрактник понимающе отзеркалил усмешку, — но для нашего и твоего спокойствия давай договоримся заранее, чтоб потом обидок не было. Внутри остаётся только водитель, люки открыты.

Демонстрирую РГДшку, до сих пор стоящую… стоявшую на вооружении российской армии, и продолжаю:

— Доезжаем до Опытной, а дальше уже решите, куда вам податься. Может, у вас на Военном Аэродроме интересы, или на Тракторный податься решите.

— Хм…

— Там, — качаю гранату в руке, — могу даже отдать. Вира за нервы, так сказать.

— Не откажусь, — усмехается сержант, и повернувшись к нам спиной, крикнул в люк:

— Давай на улицу, парни!

— Еба… — сказал долговязый ефрейтор, выпрыгнувший наружу и едва не наступивший на Марченко. Сглотнув, он особое внимание уделил моей совне, флагштоком торчащей из виска особиста.

— Бля… — выдохнул веснушчатый рядовой, с укором глядя на командира.

— Аргумент, — ответил тот, показывая глазами на гранату в моей ладони.

— Тоже верно, — сглотнув, согласился рядовой, — и… что теперь?

Повторили для них про Опытную, и парни явно расслабились, ожидая худшего.

— С вами, — переглянувшись, сказали они вразнобой.

— Не то чтобы лично мне в Военном городке было совсем херово, — добавил ефрейтор в порыве откровенности, — но после этого случая путь мне один — в штрафники!

— В лучшем случае, — согласился рядовой.

Преодолевая невесть откуда взявшуюся брезгливость, обыскали тела и…

— Пока не забыл, — выдернув совну, отрубил Асламову голову, — и на всякий случай…

… особисту.

— Это такая тварь, что ему ещё кол в сердце не помешал бы! — объяснил я свои действия. Никто, впрочем, и не возмутился. Привыкли.