Хороший мальчик. Строптивая девочка

Стас смотрит на меня таким внимательным взглядом, что мне тут же становится совестно, видимо, пора уже заканчивать с осуждением его жизни, я ведь и вправду ничего о нём не знаю.

— Прости, — тихо прошу я.

— Всё в порядке, просто там много всего. Я ведь родился, когда родители ещё сами по сути были детьми. Так что без бабушки там было никак. А потом Рома появился. И там стало всё ещё сложнее.

— Рома уже тогда отжигал?

— И да, и нет…

— Это как?

— Он когда ещё совсем мелкий был, ему диагноз лейкоз поставили, — Стас говорит вроде как ровно, но я всё равно слышу в его словах затаённую боль. Плохо помню то время, мне самому не так уж и много было. Но мы его чуть не потеряли…

И это «чуть» бьёт по моим и без того расшатанным нервам. Моё знакомство с Ромой было не таким уж и продолжительным, но он был настолько напористым, настолько активным… настолько живым, что я даже в своей голове не могла представить, как это «чуть не потеряли».

— Лечение шло плохо. Мама с ним постоянно пропадала на лечении, отец работал. Я был с бабулей. Но потом всё стало совсем туго. Слышала когда-нибудь про трансплантацию костного мозга?

— В общих чертах.

— Когда химиотерапия перестаёт помогать, у людей с таким диагнозом как у Ромы, остаётся последний шанс — пересадка стволовых клеток. Никто из нас не подходил — ни мама с папой, ни их родители, ни кто-то другой. В России вообще с этим сложно, у нас крайне не развит банк доноров. В общем, мои решились на последний шанс, родить ещё одного ребёнка.

— Это помогло? — почти шёпотом спрашиваю я, панически боясь услышать ответ.

— Ну, ты же сама видела, — ухмыляется Стас. — Эта двухметровая шпала до сих пор всем на нервы действует, — а потом сам же осекается. — Пусть и дальше действует.

— Мне жаль.

— Да ладно, — кивает Стас и отпивает из своей бутылки. — Что было, то прошло, главное, что с ним всё обошлось. Да и мы в относительном выигрыше остались, у нас Кирилл появился. Поэтому всё обернулось к лучшему.

— Ты их любишь, — делаю я свои выводы из его рассказа.

— Братьев? Конечно. Их сложно не любить. Даже Рому. В детстве мне нравилось представлять, что его нам подкинули инопланетяне. Но у нас ещё и девочки есть…

Рассказ у Стаса длинный и местами путанный. Впрочем, как и все его семейные перипетии.

Время на часах утекает вместе с пивом из наших бутылок, а мы всё сидим на полу и разговариваем. Стас открывает нам по пятой бутылке, когда разговор выходят на волнующую нас тему.

— Почему Настя?

Чернов непонимающе смотрит на меня. Приходится объяснить.

— Ну вы же друг другу не подходили… Слишком похожие, слишком идеальные…

— Ты опять? — слегка заплетающимся языком возмущается он.

— Нет, ну правда! — не менее пьяно замечаю я. — Вы же с ней оба… Такие… успешные… и..

— Мы с ней разные, — обрывает меня он.

— Тогда почему ты был с ней?

— Я чувствовал себя в безопасности рядом с ней, — легко выдаёт Чернов. Всё-таки пиво сделало своё дело и развязало ему язык. — Я всегда понимал, что именно ей надо от меня, что будет потом. Я знал что мне ждать от неё, — я не понимаю, Стас легко читает это по моему лицу, поэтому делает заход с другой стороны. — У моих родителей всегда всё было иначе. Они любили… ну и любят друг друга. Просто им потребовалось много времени, чтобы вообще прийти к пониманию. Они полжизни метались меж двух крайностей: «люблю, не могу как сильно» и «я тебя совсем не знаю, кто ты такой». А однажды…

Здесь он выдерживает длительную паузу, собираясь с силами. Должно быть то, что он собирался мне сейчас сказать, до сих пор не до конца было пережито им.

— Они чуть не развелись, потому что папа изменил маме, — Стас отворачивается от меня и смотрит куда-то в пол, и я прекрасно понимаю, что он сейчас чувствует. Стыд. Нам, невыросшим детям, всегда тяжело рассказывать про тёмные пятна нашей истории, даже если создавали их не мы. Я утыкаюсь своим лбом ему в плечо, желая хоть как-то разделить его переживания. Неожиданно для нас обоих он запускает свою руку мне в волосы, осторожно поглаживая мою макушку. — Сейчас у них всё хорошо. Шестеро детей, собака, кошка, хомяки… И они любят друг друга, по-настоящему. Но я решил для себя, что у меня никогда не будет так же… стихийно. Что я никогда не предам человека, которому дал какие-то обещания, что не причиню той боли, которую они тогда оба пережили. Наверное, поэтому я на каком-то подсознании выбрал Настю, нам было легко вместе и не было никаких лишних вопросов. Но в итоге всё вышло так… как вышло.

— Жалеешь? — аккуратно уточняю я, без всякой ревности или обиды.

— Жалею, что вышло так. Что дотянул до последнего. Хотя уже давно чувствовал, что у нас всё разваливается…

— А почему не сказал?

— Старался верить в то, что это всего лишь кризис и однажды мы его преодолеем.

— И что тебя переубедило? — во мне проснулась ужасная привычка задавать вопросы. Много вопросов. Но Стас почему-то терпит, искренне отвечая на всё.