Хороший немец

— Но разве вас это не задевает?

— Задевает меня? — Он повернулся к Джейку. Плечи обмякли. — Я вам вот что скажу. Я приехал сюда, полагая, что действительно буду заниматься чем-то важным. Правосудием. А чем все закончилось? Я оказался где-то на задворках. Каждый урвал свое. «Нам со всем этим не справиться». Накормите людей — они голодают. Запустите производство на заводах Круппа, откройте шахты. Евреи? Да, это было ужасно, верно, а что мы будем делать зимой, если не получим уголь от русских? Замерзать? У всех свои приоритеты. Только евреи никого не интересуют. С этим мы разберемся позже. Если время будет. Ну потеряю я несколько ученых? Я еще не разобрался с лагерными охранниками.

— Мелкая рыбешка.

— Но не для тех, кого они убивали. — Он помолчал. — Послушайте, мне тоже это не нравится. Но так обстоят дела. Вы рассчитываете совершить что-то из ряда вон выходящее, приезжаете сюда — и только разгребаете завалы. Безо всяких приоритетов. Так что делаешь то, что можешь.

— Ну да, понимаю, по очереди. Око за око.

Берни взглянул на него:

— Для меня это несколько ветхозаветно. Тут нет никакого воздаяния. Да и как за это наказать?

— Тогда к чему вообще суетиться?

— Так мы устанавливаем факты. Во время каждого суда. Вот что происходило. Теперь мы знаем. Затем другой суд. Я окружной прокурор, вот и все. Я довожу дела до суда.

Джейк опустил взгляд, перебирая персилшайны на столе.

— Мне все же нужны эти документы. Они были не охранники — и должны были прекрасно понимать.

— Гейсмар, — мягко сказал Берни, — все должны были прекрасно понимать.

— Поможет, если я напишу статью? Обеспечу вам поддержку прессы?

Берни улыбнулся и вернулся к ящику стола.

— Поберегите чернила. Возвращайтесь домой. Посмотрите на себя. Весь в бинтах. Вам что, мало досталось?

— Я хотел бы знать.

— Что?

— Кто был тот человек.

— Это? Вы все еще хотите знать? А зачем?

— Ну, во-первых, он все еще может работать на русских. — Джейк кинул папку на стол. — В любом случае я хочу узнать ради Гюнтера, закончить за него дело.

— Не думаю, что его это заботит. Или у вас есть каналы общения с тем миром?

Джейк подошел к карте, которую не тронули мародеры. Бранденбург. Широкое шоссе, где стояла гостевая трибуна.

— Зачем тому, кто работает на русских, сообщать американцам, где будет Эмиль? Зачем ему это?

— Вы меня достали.

— Понимаете, сейчас Гюнтер вычислил бы это. В этом он мастак — соединять несоединяемое.

— Теперь уже нет, — сказал Берни. — Эй, посмотрите-ка.

Он вытащил из глубины ящика старую квадратную коробку, выложенную вельветом или фетром, как шкатулка для драгоценностей. Внутри лежал орден. Джейк вспомнил сотни таких, валявшихся на полу в Рейхсканцелярии, а не аккуратно уложенных, как нечто ценное.

— Железный крест первой степени, — сказал Берни. — 1917 год. Ветеран. А ведь даже словом не обмолвился.

Джейк посмотрел на орден, затем отдал обратно.

— Он был хорошим немцем.

— Хотел бы я знать, что это значит.

— То, что значило раньше, — сказал Джейк. — Почти закончили?

— Да, забирайте документы. Как вы думаете, в спальне что-нибудь есть? Там, наверное, не много вещей?

— Только книги. — Он снял с полки книгу Карла Мая, как сувенир, затем подошел к столу, взял одну из папок и открыл ее. Некто герр Кригер заявляет, что был в концентрационном лагере, теперь получает «категорию IV», данных о нацистской деятельности нет, рекомендовано выдать документ об освобождении. Он рассеянно пробежал глазами по странице вниз и замер, уставившись в нее.

Конечно. Нет, не совсем так. Невероятно.

— Боже мой, — сказал он.

— Что? — спросил Берни, выходя из спальни.

— Помните, вы говорили, как к вам на стол попадают данные? Только что и на мой стол точно так же попали данные. Кажется. — Джейк сгреб документы. — Мне нужен джип.

— Джип?

— Надо кое-что проверить. Еще один документ. Это недолго.

— Как вы поведете в таком виде? Одной рукой.

— Мне не впервой. — Когда рулил по колдобинам Тиргартена. — Давайте, быстро, — сказал он, протягивая руку за ключами.

— Темнеет, — сказал Берни, но кинул ему ключи. — А что мне тут делать?

— Почитайте пока. — Он кивнул на Карла Мая. — Отличный рассказчик.

Он поехал на запад, к Потсдамерштрассе, затем на юг к Кляйст-Парку. В сумерках просматривались только громоздкие очертания штаб-квартиры Совета, в нескольких окнах еще горел свет, парковочная стоянка рядом была почти пуста. Джейк поднялся вверх по оперной лестнице, дальше по коридору. Полупрозрачные двери в кабинет Мюллера были темны, но не заперты. Сейчас замками пользовались только немцы.

Он зажег свет. Стол Джини, как всегда, аккуратно прибран, каждый карандаш на своем месте. Джейк прошел к картотеке и, пролистав закладки, нашел нужную папку. Вынул ее и отнес к столу вместе с персилшайнами. И только после того, как он просмотрел документы в папке, а затем еще раз персилшайны, он сел, откинувшись, на стул, и стал размышлять. Давай по пунктам. Но, даже не завершив анализа, понял, что Гюнтер все установил и без этих документов. Не выходя из своей квартиры.