Хороший сын, или Происхождение видов

– Ючжин! – Брат что-то прокричал, но я его не услышал. Раздался гудок, я не смотрел по сторонам, мой взгляд был прикован к пистолету. Я бросился к нему. В тот момент, когда я его схватил и кубарем скатился по склону, над головой с оглушительным грохотом застучали колеса поезда и меня обдало сильным ветром. За спиной я услышал крик брата:

– Беги!

Я помчался, потому что боялся, что машинист остановит состав и поймает меня или меня увидит сотрудник вокзала и вызовет полицию. Пока я бежал, я был страшно напряжен – боялся, что кто-нибудь схватит меня сзади. Позже мы встретились с братом перед изостудией. Мои школьные штаны были порваны, лицо перепачкано грязью, а волосы топорщились в разные стороны. Учительница нас обоих умыла и зашила мне штаны. Мы, конечно, не стали рассказывать ей правду, придумали такую версию: мол, упали, бегая наперегонки на школьной спортплощадке.

Проблемы начались с той ночи. Как только я засыпал, я оказывался на пустыре рядом с железной дорогой. Все дневные события повторялись во сне. Когда я хватал пистолет, а поезд проносился мимо, я непременно чувствовал сильное давление внизу живота. Каждый раз, когда я просыпался, я лежал весь мокрый, кровать была вся описана. И так три ночи подряд. Что мне было делать?

Я не понимал, как с этим быть, но меня сильно клонило в сон. Я так хотел спать, что проблема отошла на второй план. Я снял пижаму, с которой капала моча, и бросил ее на кровать. Голым, прижимая к себе подушку, я пошел в комнату брата, тихо приподнял одеяло и залез к нему в постель. Он лежал на боку спиной ко мне, от него пахло травой, как на пустыре. В одну секунду запах мочи рассеялся, я закрыл глаза и сразу уснул. Я снова увидел тот сон, но на этот раз не описался. Наверное, оттого, что перед самым прыжком на рельсы брат остановил меня своим криком:

– Поезд! Идет поезд!

Именно с той ночи я начал спать в комнате брата. Весь год до весны следующего года, когда моего брата не стало. Рядом с ним я редко видел тот сон. Но когда он возвращался, меня защищал голос брата. Сейчас, как и тогда, мне очень хотелось лечь на кровать рядом с ним. Мне казалось, что он поможет мне преодолеть этот кошмар.

Твой старший брат давно умер. Проговорил Реалист. Ты сам должен решить эту проблему.

Оконное стекло, выходящее на веранду, примыкавшую к кухне, задребезжало от сильного порыва ветра. Звук вибрировал в ушах, в голове пульсировала кровь. Я еле-еле проглотил слюну, наполнившую мой рот. Да, точно. Брата нет в живых. Я еще раз сжал колени и сел прямо, сдерживая желание пописать. Я поднял руку и протянул ее к маминому лицу, в этот момент диафрагма напряглась, казалось, меня сейчас вырвет. Плечи тоже были так страшно напряжены, что я не мог выпрямить руку. Пальцы сильно дрожали. Все мое тело замерло. Моя рука находилась всего на расстоянии ладони от лица мамы, но это расстояние казалось огромным, его не преодолеть и за миллион лет.

Ты же не собираешься ее съесть. Рассерженно проговорил Реалист. Ты просто хочешь проверить, что она в самом деле не дышит, что ее сердце остановилось, а тело холодное. Так что протяни быстрее руку и потрогай ее.

Я несколько раз выдохнул. Приложив средний палец к носу мамы, я немного подождал. Однако не почувствовал ничего – никакого дыхания. Ее щеки, испачканные темно-бордовой кровью, были очень холодными, сухими и твердыми. Мне казалось, что я трогаю не плоть человека, а затвердевшую глину. Я опустил руку на середину маминой груди, потом потрогал ее слева и справа. Между ребрами не пробивалось сердцебиение, не чувствовалось тепло. Похоже, мама действительно умерла.

Мои плечи опустились. Меня, словно туман, густо окутала растерянность. Чего я вообще хотел? Ожидал, что мама до сих пор жива? Или просто надеялся, что это сон? Теперь все стало ясно: это не сон, а я нахожусь на месте убийства.

Что-то случилось? – голос Хэчжина донесся из глубины памяти. Что-то? Если бы я знал, что случилось нечто подобное, я бы не стал выбираться из кровати до прихода Хэчжина. Конечно, это не превратило бы нечто в ничто, но по крайней мере я бы не сидел сейчас в растерянности перед трупом мамы, не зная, что делать дальше.