Хороший сын, или Происхождение видов

Я начал с уборки комнаты. Разложенные на столе вещи я убрал в ящик. Ветровку и жилет повесил в шкаф. Туда же засунул жалобы на свою судьбу. Одежду с носками, в которых я был вчера, и окровавленное постельное белье я бросил в ванну. А матрас с кровавыми следами перевернул. Разберусь с этими вещами потом. При возможности, конечно, лучше их сжечь или закопать. Но, если не получится, надо было хотя бы попытаться постирать.

Тряпкой я вытер кровавые следы на полу в комнате, на двери и на ручках. Веник и ведро я помыл в ванной. Потом отнес их вместе с пакетом для мусора на крышу. Там слева был кран, рядом с которым стояла огромная круглая бочка с крышкой. Мама делала там заготовки для кимчхи или просто наливала туда воду для разных нужд. Я положил в эту бочку пакет для мусора, а все остальное оставил около. Затем надел на кран шланг, включил воду и помыл пол на террасе, стол под навесом, качели, крышку от ящика, который использовали как стол.

Когда я почти что с этим покончил, посреди пасмурного неба появилось белое тусклое зимнее солнце. Воздух был все такой же холодный. Морской ветер пронзал острым лезвием, которым с легкостью можно было перерезать горло. Потирая замерзшие от холодной воды руки, я направился в свою комнату. Я не прошел и пяти шагов, как резкий вопль мамы воткнулся мне в затылок.

Ючжин!

Я замер. Откуда-то из воспоминаний донесся плеск проточной речной воды. Этот звук был таким же неожиданным, как голос мамы. Когда я закрыл глаза, на меня обрушился желтый свет уличного фонаря. Я увидел, как бегу под дождем. Крик мамы эхом раздавался в тумане и исчезал во тьме. В темноте громко шелестел строительный брезент, развевающийся на ветру.

Я открыл глаза, и все эти образы растворились в пасмурном воздухе. Войдя в свою комнату, я оставил стеклянную дверь нараспашку, чтобы полностью выветрить запах крови. На столе раздался звук от полученного сообщения. Хэчжин.

Спускайся обедать.

К горлу подкатил жар и потихоньку спал. Такое случалось каждый раз, когда кто-то мешал мне размышлять. Меня моментально охватывало раздражение и сразу же исчезало. Я посмотрел на время. 13:01. Если я не отвечу, он наверняка снова поднимется ко мне, поэтому сразу отправил ответ.

Сейчас спущусь.

Я осмотрел комнату. Она выглядела вполне обычно, если не считать сильного запаха крови и снятой с кровати простыни. Я вошел в ванную, помыл ноги и встал перед зеркалом над раковиной. Проверил, нет ли в моем виде чего-нибудь странного. Густые волосы и круглый лоб, которые я унаследовал от отца, черные, словно уголь, глаза, немного оттопыренные уши, которые достались мне от мамы… Образ и подобие родителей, вне всякого сомнения. Это был я. Но сейчас я сам себе показался странным и чужим. Я был подобно хомо сапиенсу, который 40 000 лет назад мигрировал из Африки на европейский континент. Как и он, я выглядел растерянным, жестоким и испуганным.

Я повернул кран и принялся умываться. Я тщательно тер лицо, словно смывая незнакомый образ. В местах, которых касались пальцы, чувствовалась боль. Я снова осознал, что моя жизнь полностью сгорела и превратилась в пепел. Я достал из шкафчика полотенце, вытер лицо и бросил его у двери в ванную, затем встал на него и тщательно вытер ноги. Я чувствовал под ногами полотенце, и это реальное ощущение вернуло меня к действительности. Внизу меня ждал Хэчжин.

— Чем ты там занимался? Говорил, что проголодался, а спустился только сейчас? — спросил Хэчжин, не оборачиваясь. Он стоял у плиты и, держа в руке половник, пробовал суп. На столе стояли несколько закусок и яичница, приготовленная в керамическом горшочке. Рядом лежали ложка и палочки. Когда я сел, Хэчжин поставил передо мной рис и суп из морской капусты.

— А ты? — спросил я. Он ответил:

— Я что, по-твоему, свинья? Я совсем недавно съел рамен.

Я посмотрел на тарелку с супом, в котором почти не было бульона, в основном, одна гуща — кусочки говядины и морская капуста. Обычно так суп для меня наливала мама, потому что тетя порекомендовала мне придерживаться низконатриевой диеты.

— Не слышу слов благодарности. Я сам сварил, хотя мясо и капуста были уже готовые.

Хэчжин налил себе кофе и сел передо мной с чашкой. Он был в темно-синем кашемировом свитере, который ему купила мама, в белой рубашке под ним и в джинсах. Очевидно, что он куда-то собрался. Я взял палочки, достал кусочек морской капусты и положил его в рот, казалось, что я жевал песок. Я не почувствовал никакого вкуса, кроме чего-то горячего и скользкого. Зачем он так долго кашеварил, если так безвкусно?

— Ты позвонил маме? — спросил Хэчжин, я покачал головой.

— Ее телефон выключен. Наверно, молится.

— Да? — Хэчжин, сомневаясь, слегка наклонил голову. — А может быть, она не знает, что у нее разрядился телефон?

Я кивнул, как бы соглашаясь с его предположением.

— Тогда как с ней связаться? Может быть, позвонить прямо туда? Она случайно не говорила, куда поехала?

— Я сам разберусь. Поем и подумаю.