Хороший сын, или Происхождение видов

Я несколько раз видел, как в половине двенадцатого хозяин пирожковой садился после работы на автобус до города Ансан — всегда в костюме, сером пальто, кепке и в начищенных ботинках, а в руке чемодан. Он выглядел не как торговец пирожками, а как офисный работник средних лет, который после длительной командировки возвращался домой. В девять утра я тоже несколько раз встречал его в таком виде, когда он выходил из автобуса. После того, как он открывал свою лавочку, он переодевался в перепачканный маслом рабочий костюм, открывал чемодан и доставал оттуда пластмассовую миску с тестом и остальные ингредиенты. Так он превращался в торговца пирожками. Он очень старался помогать людям находить попутчиков и очень любил совать нос в чужие дела, чтобы разузнать обо всех поподробнее.

— Сегодня тебе лучше не бегать, — немного подождав моего ответа, он заговорил первым: — Возможно, ты уже видел в новостях, что на рассвете на причале обнаружили труп.

— А как это связано со смотровой площадкой?

— Конечно, связано. По всему району ездит много полицейских машин. Даже рядом с нами стоят две. Патрульные осматривают улицы каждые десять минут. Однако эти тупицы до сих пор не обнаружили ни одной зацепки. А страдают из-за этого одни горожане. Возьмем, к примеру, хотя бы меня. Сегодня невозможно было нормально торговать. То полицейские приходили, то следователи, и все задавали одни и те же вопросы. Во сколько я закончил вчера работать? Не видел ли кого-нибудь подозрительного вокруг? Знаю ли я кого-нибудь, кто часто ходит по ночам по этой дороге?

Я опустил глаза. Очень хотелось спросить, что он ответил, но я сдержался и откусил кусок пирожка.

— А когда я им сказал, что, кроме завсегдатаев, которые поздно вечером покупают пирожки, я никого не видел, они стали уточнять, кто же эти завсегдатаи.

В этот момент сироп из пирожка полился мне в горло. Он был настолько горячим, что казалось, пищевод вот-вот расплавится. На глаза навернулись слезы. Хозяин быстро подал мне стакан с холодной водой.

— Ой, ешь помедленнее, а то обожжешь все нутро. Можно и рак пищевода заработать.

Только когда я залпом опрокинул стакан воды, почувствовал, что могу открыть глаза.

— Забирай за три тысячи вон, — с этими словами хозяин положил оставшиеся девять пирожков в пакет и отдал мне. — Отдаю с огромной скидкой, потому что давно тебя не видел.

Я должен был послушно купить эти пирожки, если мне хотелось услышать, что он расскажет дальше. Я взял пакет и протянул пять тысяч вон.

— Ты же выходил иногда поздно вечером на пробежку, так? — Он расправил купюру, положил ее в сумку для денег на поясе и продолжил: — Когда об этом узнают полицейские, они не оставят тебя в покое. Я им, конечно, ничего не сказал. Откуда мне знать, кто из моих клиентов чем занимается. Все, что мне про тебя известно, так это то, что ты живешь в «Лунном факеле».

Откуда он узнал? «Лунный факел» находился не так близко от волнореза, и, естественно, из этой пирожковой он никак не мог видеть, куда я возвращаюсь после пробежки. А сам я никогда ему об этом не говорил. Я положил оставшийся кусок пирожка в рот и через силу принялся жевать.

— Ты не помнишь девушку, которую я отправил с тобой прошлым летом? Ну, та, которая вечно в темных очках, даже в осеннюю дождливую ночь ходит с распущенными длинными волосами, как кикимора, она еще на том стуле сидела? — хозяин указал на белый пластиковый стул, который стоял сбоку от пирожковой.

— Помнишь?

Я вспомнил. И даже понял, как он узнал, где я живу.

— Вчера она тоже вышла из автобуса одна. Было еще не так поздно — около девяти. Не успела зайти ко мне в лавку, как сразу уселась на стул, положив ногу на ногу, словно это ее персональное место, и спросила: видел ли я сегодня тебя? Я сказал, что не видел. По лицу было видно, что она очень расстроилась. Я даже подумал, может, виды на тебя имеет. Вот я и спросил ее, как она в прошлый раз с тобой добралась. Она и сказала, что ты живешь через улицу от нее. Она — в квартирном комплексе «Е-пхурын», а оттуда через улицу только «Лунный фонарь», не так ли?

Вдруг я вспомнил алый зонт, который катился по проезжей части. Вспомнил женщину, которую вчера ночью увидел у перехода. У нее был алый зонт? Хозяин пирожковой продолжил про вчерашнюю кикимору:

— Из подъезжающих автобусов долго никто не выходил, и она с час просидела здесь. Почти в десять появился один мужчина, попутчик, а она до этого ни пирожка не купила, представляешь? Сказала, что у нее аллергия на глютен. Столько тут просидела, могла бы хоть для приличия купить кулек пирожков. Правда? Даже если она их бросит по дороге бездомным котам.

— А что, убили эту кикимору? — спросил я, проглотив пирожок. Мне очень этого хотелось. Если это была она, значит, я не имею никакого отношения к убийству. Ведь хозяин пирожковой только что сказал, что с ней пошел какой-то мужчина. Хозяин достал две тысячи вон сдачи и, сложив купюру в длину пополам, постукивал ей по руке.

— Эй! Что ты… Глухой, что ли? С чего это ты решил, что я имел в виду ее?