Хорошим людям - доброе утро

Я посмотрел на маму и понял: она не хотела, чтобы этот платок возвращался к ней и о чём-то ей напоминал. Может быть, о дяде Николае. А мне всё равно было жалко платок. И ведь не маленький я, а жалко. Привык к собакам. Но тут я перевёл глаза на Сойку. Что случилось с её лицом - просто не передать. Какие у неё были испуганные, недоверчивые, насторожённые глаза! Она не верила своему счастью. Ей эти собаки нравились, видно, ещё больше, чем мне. У меня после этого всю мою жадность как рукой сняло.

- Эту собаку зовут Джаз, - сказал я. - А вот этого маленького пёсика Подкидыш.

Остальным ты сама придумай имена.

- До свидания. - Она торопилась побыстрее уйти. - Я их уже полюбила.

Мы молча дошли до дома. Я разделся и лёг спать.

- Мне кажется, что он всё время был жив, - сказал я, - а погиб только вчера.

- Спи, Толя. Пересчитай, сколько над нами звёзд, и заснёшь.

- А ты?

- Мне не заснуть, мне звёзды уже не помогают. Я дождусь деда.

На следующее утро я встал рано и ушёл на рыбалку. Я любил ловить рыбу. Правда, я был плохой рыбак, вечно зевал, когда начинался клёв. Но я любил ловить рыбу. На море тихо. Солнце. И настроение то весёлое, то грустное. Можно додумать о маме, о дяде Косте и о дедушке. Можно поговорить с папой. Так, про себя. А сегодня я придумал написать папе письмо. Пусть многим это покажется странным, а я всё равно напишу. Мне так захотелось написать ему письмо, я ведь никогда ему не писал. Напишу и отправлю Лешке.

Лешке можно, он поймёт.

Тихо на море. Солнце искрится в воде. И никто тебе не мешает - что хочешь, то и придумывай. «Хорошо, что мы с дядей Костей любим море, подумал я. - И хорошо, что есть такой дядя Костя». Но папе я тоже не могу изменить, и я придумал: буду морским лётчиком.

Когда я возвращался, то увидал маму, она шла к пристани.

«В Ялту едет, - догадался я. - В горвоенкомат. Искать папиных товарищей».

Мама была в белом платье, которое давным-давно не надевала, и в белых туфлях на высоком каблуке.

У причала стоял теплоход дяди Кости. Мама поднялась на пирс, и ей навстречу вышел дядя Костя. Мне очень хотелось подойти к ним, но, я почему-то не подошёл.

Я спрятался за будку билетной кассы и смотрел за ними. Я почти ничего не видел, только широкую спину дяди Кости в белом кителе.

Потом теплоход отчалил.

Я долго смотрел вслед теплоходу, пока он не превратился в маленькую белую точку, сверкающую на солнце.

На верхней набережной я встретил отряд артековцев. Они шли строем. В белых рубашках с красными галстуками и в коротких синих трусах. Загорелые. У них был настоящий крымский загар - светло-коричневый. Такого загара нигде не встретишь.

Почему-то, когда артековцы появлялись на улицах Гурзуфа, прохожие останавливались и смотрели на них. И сейчас все остановились, и я тоже остановился. А вожатый артековцев скомандовал, и они громко крикнули: «Всем-всем - доброе утро!»

Мне очень нравилось, что они так кричали.

После встречи с артековцами настроение у меня стало совсем хорошее. Спокойное такое и чуть-чуть грустное, но хорошее.

ОСЛИК И ПЯТЫЙ ОКЕАН

Мы ехали автобусом в аэропорт. Я и мама. Мама сидела на первом сиденье, я - на втором. Мы так устроились потому, что мама сказала, что я слишком ёрзаю и обязательно помну ей платье.

Рядом с мамой разместился толстый и большой лётчик. Он занимал много места, и мама оказалась у самой стенки. Я смотрел, как погибает новое, замечательно отглаженное мамино платье, и наконец сказал лётчику:

- Может быть, вы пересядете ко мне, а то вам тесно.

Мама покраснела, а лётчик стал извиняться.

- Простите, - говорит, - действительно, вам неудобно.

- Ничего, ничего, - ответила мама. - Это я должна перед вами извиниться за своего сына.

«Вот здорово! Я же ещё оказался виноватым! - подумал я. - Удивительно, до чего взрослые любят извиняться!»

Все пассажиры в автобусе посмотрели на нас. Им очень, конечно, хотелось узнать, почему покраснела мама, и они с нетерпением ждали, что будет дальше. Но лётчик просто пересел ко мне.

Наше сиденье покривилось, и я начал скатываться на лётчика.

- Ты, я вижу, легче пуха, - заметил он.

Теперь покраснел я, взглянул на него и подумал:

«Ну как я могу перевесить такую гору?» А вслух ответил:

- Я не самый лёгкий, у нас в классе есть полегче меня. Например… - Но кого назвать, я не знал и ловко перевёл разговор: - Погода нелётная, сплошная облачность.

- Облачность есть. Ты верно заметил. - Лётчик сощурил глаза и посмотрел на небо.

- Но это не опасно? - спросила мама.

- Какая же опасность? - ответил лётчик. - Пока облачность низкая, ваш самолёт никуда не полетит.

Я промолчал. Мне очень хотелось, чтобы лётчик подумал, что мы тоже летим. А мама взяла и сказала:

Что вы, мы не летим! Разве можно с детьми летать? Муж возвращается из командировки. Иркутским самолётом.

Я прилип к оконному стеклу и сделал вид, что не слышу маминых слов про детей.

- Иркутским? - переспросил лётчик. - Можете не волноваться. Там пилот - мой старый друг. Надёжный товарищ.

Автобус остановился у здания аэропорта. Мы попрощались с лётчиком и пошли к справочному бюро.