Хорошим людям - доброе утро

Я сел на мотоцикл и поехал к Василю. Издали увидал его во дворе. Он колол дрова.

- Добрый день, Василь!

Он оглянулся, на какой-то миг его глаза загорелись, но тут же потухли.

- Добрый день. Мамки нет. Она ушла с Мотрюком в соседнее село.

- Да я не до мамки, - ответил я. - Я к тебе. Хочу пригласить тебя в город. На футбол. За три часа справимся.

Василь недоверчиво посмотрел на меня. Для большей убедительности я сильно крутнул ручку газа на мотоцикле.

- Ни, - сказал Василь. - Нам нельзя.

- Ну, смотри. А то ведь мы быстро.

Василь колебался. Ему, видно, до страсти хотелось поехать на футбол, но он боялся матери.

- Разве только до шоссе проехаться?

- Давай, - обрадовался я.

Василь бросил топор, вскочил на сиденье позади меня.

- Держись крепко!

- Добре!-Худенькие мальчишеские руки прошлись по моей спине и уцепились за поясной ремень.

Мотоцикл рванулся, и мы понеслись вперед на самой большой скорости. Мне хотелось доставить Василю удовольствие.

Я испытывал к этому маленькому хлопчику какое-то нежное чувство. Ну, вроде как младший братишка он мне.

- Ничего! - закричал я встречному ветру. - Мы тебя отвоюем!

Я вспомнил, как впервые пришел на Карпаты. В бою меня ранило - оторвало миной три пальца на правой руке. Я полз, опираясь на локти, и держал эти оторванные пальцы - они болтались на тонкой кожице. А потом взял нож, перерезал кожицу и выбросил уже ненужные пальцы. «Отрываете пальцы, убиваете людей,-подумал я про фашистов. - А все равно вам конец». У меня такая появилась злость на фашистов, что я даже забыл про боль. И сейчас у меня появилась такая же злость. «Ничего!-думал я. - Все равно вырву Василя! Василь будет человеком».

Мы выехали на шоссе, прокатили немного по гладкой асфальтовой дороге, и я повернул назад.

- Ну, будь здоров. Мамка твоя, по-моему, еще не вернулась. Слушай, Василь, а где твой батька?

- У нас наводнение было. Сильное. Все затопило. Батька утонул. А мамка с тех пор стала иеговисткой. Это, говорит, Иегова прислал батьке смерть. Так Мотрюк сказал

Я погладил его по голове.

- Ох, как у тебя полосы пропылились.

- Это ничего. У нас они тоже пропылились.

*

Я переночевал в Пильняках, а утром, когда уезжал, встретил Василя. Он шел в школу в пионерском галстуке. Я помахал ему рукой. Какой-то старик почтительно раскланялся со мной, должно быть, решил, что я ему помахал. А Василь рассмеялся и побежал в школу.

На другой день в райком позвонил директор Пильницкой школы и попросил меня срочно приехать.

- Что случилось? - спросил я.

- Иеговисты задумали недоброе. И Василя нет в школе,

Я проехал прямо к дому Василя. Вошел и спросил тетку Магду:

- Где Василь?

Она посмотрела робко, и такая смертельная тоска была у нее в глазах, что мне стало даже жутко.

- Тетка Магда, - повторил я, - где Василь?

- Там. - Она кивнула на низенькую дверь.

Василь сидел ко мне спиной. Он был в длинной белой рубашке и босиком. Я дотронулся до его плеча. Он склонился на руки и зарыдал.

- Василь, - сказал я, - брось плакать. Лучше расскажи, что с тобой случилось?

- Они меня били за то, что я ношу галстук. Чтобы грех снять… Ремнями… Мотрюк. Я молчал, а мама так плакала!

Я приподнял рубашку. Вся спина Василя была в кровавых шрамах.

- Мальчик мой, что же они с тобой сделали? Тетка Магда!- закричал я так, что стекла в окнах задрожали. - Тетка Магда, иди сюда!

- Не надо,- сказал Василь. - Мамку и так жалко, целыми днями плачет.

Я встал и пошел к Мотрюку. Я еще не знал, что сделаю с ним, но злоба поднялась во мне. От злобы я побежал. Когда на меня стали оглядываться прохожие, я остановился, закурил и сказал сам себе: «Спокойно, Сашко, спокойно».

Мотрюка я нашел в сарае. Он был высокий, узкоплечий, с тяжелым взглядом желтоватых глаз. И еще выделялись узкий нос и острый подбородок.

- Зря ко мне пришли, уважаемый, я далек от мирской суеты. - Он надел телогрейку, что-то пошептал себе под нос и направился к выходу, точно меня здесь и не было.

- Откуда у тебя дрова? - Я знал, что в леспромхозе не начинали осенние вырубки, и дрова никому не продавали.

- Взял в лесу.

- Значит, украл?

- Нет, взял. Бог Иегова разрешил. Все, что на земле, все его. Он мне разрешил.

И вдруг я оттянул руку и замахнулся на Мотрюка.

Он не закричал, а только весь сжался и сказал:

- Хочешь ударить? Не по закону. Я пожалуюсь.

- Бить я тебя не собирался, не хочу пачкать руку, - сказал я.- Дрова берешь-Иегова разрешил. А заповедь сто «ударили по правой щеке, подставь левую» - не выполняешь. Смотри, Мотрюк, расскажу всем иеговистам про это.

- Иегова меня простит за эти слова к тебе. - Мотрюк плюнул мне под ноги и вышел.

- Мотрюк, - сказал я. - За Василя будем тебя судить.

Он вздрогнул, опустил голову и, не оборачиваясь, ушел.

*

В ту ночь лил дождь. Он пришел с гор. Несколько дней до этого сельские старики уже с беспокойством поглядывали на Карпаты, которых почти не было видно из-за дождя. Река топорщилась, точно кто-то снизу приподнимал ее воды. Старики сильно боялись наводнения.

Ночью никто не спал: вода могла пойти на деревню. С карпатскими реками так бывает. От сильной воды река неожиданно меняет направление.