Хорошо посидели!

До этого я написал еще одно обращение к Хрущеву. Тоже в необычной для таких случаев форме.

Гражданину Хрущеву

От заключенного по решению ОСО,

по обвинению в преступлениях,

предусмотренных Ст. 58–10, ч. 1 УК РСФСР,

на срок 10 лет ИТЛ.

Глубокоуважаемый Никита Сергеевич!

Обращаюсь к Вам с просьбой, написанной в стихотворной форме.

Я избрал эту форму потому, что в стихотворении можно кратко и убедительно сказать то, на что иначе нужно много места.

На папке следственной — «хранить вечно».
Историки будущих поколений
Прочтут и смеяться будут, конечно,
Над пошлой нелепостью обвинений.

Да что там грядущее поколенье!

Вот она тут, бумажная кипа.
Сам следователь вынес постановление:
«Материалы ареста — сплошная «липа».

Но, не сменив материала подмоченного,

Ничего не добрав для судейских весов,
Следствие фабрикацию уполномоченного
Подшило, оформило и… в ОСО [23].

В ОСО штабеля недоказанных дел

Валяли быстрее котлет:
— Ага, агитация? — в ИТЛ.
— На сколько? — На десять лет.

Да, я агитатор. На фактах истории

Оружием лекций, книг и статей
Я агитировал в студенческой аудитории,
Учил рабочих, учительство и детей.

Как агитатор я очень был счастлив,

В окопной землянке, при двух фитильках,
Увидев бойцов наступающей части,
Сидевших с книжкой моей в руках.

Значит — страну от фашистских ударов

Я защищал не одним автоматом,
А бился в ста тысячах экземпляров
Книжки моей, выпущенной Воениздатом.

Специальность моя у историков редкая,

Не писал я о прошлом издалека.
В глубины веков уходил в разведку я
Для советской науки добывать «языка».

Палеография и сфрагистика,

Добрый десяток других наук,
Тысячи рукописей — до листика —
Вот стоимость фактов из первых рук.

И в ходе архивных кротовых разрытий,

Вздымавших рукописей пласты непочатые,
Родилось немало полезных открытий
(После ареста — и то печатали).

Дикость! — печатать брошюры и томы,

Агитировать в массах статей тиражами
И вдруг: «…Вы таким-то троим знакомым
Недовольство политикой выражали…»

Одни только бериевские кретины,

По счастью взятые теперь за жабры,
Могли малевать такие картины,
Подобные стряпать абракадабры.

А время плетется за годом год,

Дни отлетают, как дым.
Работа стоит, ребенок растет,
Сам я молод был — стал пожилым.

Пора на свободу. Но мне не по нраву

Быть на воле, а в главном урезанным.
Свобода, по-моему, — это право
Быть в полную силу полезным.

Для воли мой план нерушимый и четкий:

Стремлюсь к ней не благ обывательских ради,
Хочу одного: назад, за решетки
Отдела рукописей в Ленинграде.

И я бы, покуда хватило сил,

В сегодняшний день из архивных трущоб,
Истории жемчуг носил и носил.
Ваша помощь нужна, гражданин Хрущев.

Мне не известно, какое именно из этих двух моих обращений к Хрущеву дало желаемый результат. Допускаю, что одно из них заинтересовало кого-то из его помощников и было доложено патрону. Тот велел разобраться. Скорее всего, так и было.