Хорошо забытое старое. Книга 3

— Какое счастье, — пробормотала она. На глаза навернулись глезы. И не только у нее. Эдуардо, всегда подтянутый, сгорбился в кресле, уронив голову в ладони. Ольга подошла к нему, похлопала по плечу.

— Тебя что-то беспокоит? Хочешь, теперь я побуду твоим психологом? По стандартным расценкам?

Они дружно рассмеялись.

— Поезжай в больницу. Там Мария. Ей нужна поддержка. Я бы тоже поехала, но, думаю… одного «ангельского явления» на сегодня достаточно.

Сеньор Торре крепко обнял Ольгу.

— Я в долгу перед тобой.

— Не стоит. Я тоже в долгу. Ты был прав. Сквозь пепел начали расти цветы, — сквозь слезы пробормотала она и вдруг хихикнула. — Странные цветы. Я сама себя не узнаю.

* * *

Калея. Давно

Прошло три недели. К этому времени стало ясно, что им придется задержаться здесь месяца на два-три как минимум. К жизни в поселке Джессика так и не привыкла. Нет, еене пугали трудности — холод, простая еда, работа… Она по-прежнему была подавлена. Не хотела разговаривать с Мартином, когда он заезжал в Вилею. Сторонилась людей.

Валентину в поселке сразу приняли и полюбили. Всегда приветливая, доброжелательная, да еще и врач! А Джессика… странная, нелюдимая. Она замечала косые взглядылюдей, чувствовала их неприязнь. То ли они сочувствовали Луше, которую лучше знали. То ли переживали за своего президента, которой столько ждал жену, а та приехала и нос воротит. Джессика не знала. Но чувствовала себя так, словно то ли всем что-то должна, то ли перед всеми виновата. В чем? Не из ее дома по утрам любовники разбегаются. Впрочем, о связи Луши и Мартина не шептались. Как бы ни хотелось назвать соперницу злобной сплетницей и преложить на нее часть вины, но нет — та тоже тихо молчала и, кажется, была совсем не рада, что стала причиной размолвки между супругами. В общем, расслабиться не получалось. Спокойно обо всем подумать тоже. Джессика целыми днями работала, и по вечерам измотанная валилась в кровать, чтобы мгновенно уснуть. В те дни, когда она помогала в клинике, заметила, что люди охотнее шли к Вале. К ней только в случае крайней необходимости. Джессику это задевало еще сильнее. Она все чаще ругала себя за то, что приехала сюда. Мечтала оказаться дома, в универском поселке, на своей маленькой уютной кухне…

Если бы жители поселка отнеслись к ней чуть-чуть душевнее, она была бы не против. Вспоминались книги и кино, где отношение к героине меняется после того, как онасовершает героический поступок. Спасает тонущего ребенка, лечит безнадежный случай, принимает особо сложные роды… И спасать обязательно ребенка! Со взрослымиэмоций меньше. И все — тебе гарантирована всеобщая любовь и почет. Ерунда это. Если тебя не любят, то и героизм не поможет. Скорее уж люди будут бороться сами с собой — с одной стороны надо быть благодарным, с другой не хочется признавать собственные ошибки. Появляется чувство вины и недовольство. А в итоге, тех, перед кем мычувствуем вину, мы все равно не любим. Что бы ни говорили книги.

Ситуация начала меняться через три недели после их прибытия в прошлое. И никаких детей Джессике спасать не пришлось. К ней на прием пришла пациентка. Женщинасредних лет, беременная — куда ж без этого — уставшая, с синяками под глазами, впалыми щеками и потухшим взглядом. Долго расписывала, что у нее болит то ли вот здесь, толи вон там, ну в общем, где-то внутри. Джессика почти сразу поняла, что ничего серьезного у пациентки нет, однако визит к врачу — это возможность ненадолго оторваться отпостылой работы. А уж если пропишут посидеть дома…

— Вы будете меня лечить? — спросила, наконец, она.

— Конечно. Посидите полчаса в кресле и отдохните.

— И все?

— Да, все. Это мой вам рецепт.

Женщина посмотрела на Джессику, прочла ее глазах «Я знаю, что у тебя ничего не болит» и вдруг расплакалась.

— Я не могу больше. Я так не могу! Стирка, готовка, уборка. Стирка, готовка, уборка. Стирка, готовка, уборка. Работа, работа, работа. Единственная радость — вечеромдоползти до постели и уснуть. И почти сразу надо вставать. И работать! Иногда мне хочется уснуть и никогда не просыпаться!

Джессика присела возле пациентки, приобняла за плечи, положила ее голову к себе на плечо, позволяя выплакаться.

— Но ведь у вас есть выходные. Да и после заката никто не работает.

— Да, они как бы есть. Но и в выходные и дети есть хотят. И животные. И… не получаются у меня выходные. Муж с друзьями то на рыбалку, то лежит весь день. У него работатяжелая, физическая. А я? Мне тоже тяжело! И дети малые. И я снова беременна. Я больше не хочу рожать. А муж все равно хочет… ну не в смысле детей, а… вы меня поняли. Я ненавижу свой дом, свою семью, ненавижу работу, ненавижу это ужасное платье!