Хорошо забытое старое. Книга 3

— В будущем. Великая стена сохранилась и до наших дней. А солончаки пропали. Поедем?

— Ок. Но потом в Китай. И как минимум на три месяца.

— Да-да. Только в Париж по дороге заскочим.

Андрей мученически закатил глаза, затем посмотрел в окно. Пальмы… Просто деревья…

Спустя месяц. Париж

— Как у тебя это получается? — спросил Усольцев, тыкая кисточкой в картину Ольги.

Они стояли рядом с мольбертами, срисовывая выбранную картинку. Мастер-класс «Открой в себе художника». Кажется, Андрей художника в себе открыл. Его море с парусниками выглядело вполне прилично. А вот Ольга…

— Хм… не знаю. Совсем плохо, да?

— Даже не знаю. Я в современном искусстве не разбираюсь. Для абстракции, наверное, неплохо.

— Это пейзаж, а не абстракция! Лавандовые поля в Провансе! Вот! — Ольга ткнула пальцем в распечатанную картинку.

Они хором рассмеялись. Картина Ольги напоминала что угодно, только не лавандовые поля. Сама же Ершова — смеющаяся, растрепанная, со следами краски на руках — выглядела… счастливой. Да, именно счастливой. Такой, какой Андрей ни разу ее не видел раньше — в будущем.

— Нет, абстракция.

— Вот как… Я тебе сейчас покажу, что такое современное искусство!

Ольга хитро прищурилась и вдруг мазнула кисточкой с синей красной по его щеке. Андрей на секунду опешил, потом бросил свою кисть, сунул пальцы в краску и тоже размазал ее по щеке Ольги, спустившись дальше на шею. Та взамен просто приложила всю палитру к груди Андрея.

— Эй! Это была моя любимая рубашка!

— Была рубашка, а стало искусство! — засмеялась Ольга.

Андрей в ответ обвил рукой ее талию и прижал к себе. Девушка задергалась.

— Мое платье!

— Как ты только что заметила, дорогая, искусство требует жертв.

Затем второй рукой провел по щеке, еще больше размазывая краску, наклонился… И спустя минуту они уже с упоением целовались. Именно такую скульптурную композицию и застал вернувшийся преподаватель.

— Семьдесят три — шестьдесят два, — подсуммировал Андрей, оторвавшись от девушки.

— Ладно-ладно, картины у тебя выходят лучше. Но я все равно веду!

В какой момент они начали это соревнование, Ольга сама не помнила. Возможно с очередного «на перегонки до пляжа». Сейчас она чувствовала себя молодой девушкой, перед которой открыт весь мир! Чувствовала себя свободной и беззаботной. Маленькой и хрупкой. Женственной и любимой. Она не стеснялась дурачиться. Не боялась выглядеть смешной. Она чувствовала себя защищенной.

Андрей продолжал работать. Не более двух часов в день, удаленно координируя работу управляющих и не вдаваясь в мелкие вопросы. Он заботился об Ольге. Так, что она чувствовала себя не просто единственной и любимой. Она чувствовала себя идеальной. Богиней. Настоящей женщиной. А Усольцев… она давно не воспринимала его как мальчишку. Мужчина. Взрослый и уверенный в себе. Способный решить любые проблемы и уладить любые вопросы. Способный брать ответственность за свои поступки. И одновременно не разучившийся наслаждаться жизнью.

* * *

Китай

— А давай найдем другого учителя? — протянул Андрей, глядя на разочарованное лицо Ольги.

Та вдруг захотела освоить какие-нибудь единоборства. И проблема заключалась в том, что ни один из тех гуру, которых им рекомендовали, не смог справиться с Ольгой. В буквальном смысле. Через тридцать секунд после начала боя, учитель оказывался прижатым к полу. Ершова была разочарована.

Андрей составить компанию ей не хотел, как и когда-то в будущем, принципиально отказываясь драться с кем-либо. Он бегал по утрам, занимался йогой, отжимался от пола или подтягивался на турнике. С ностальгией вспоминал, как рубил дрова в Редвуде.

— Мне войны хватило. Теперь я пафицист. А для физнагрузки не обязательно кого-то бить.

Но учителя они все-таки нашли. Мужчина средних лет из горного монастыря, где за деньги обучали всех желающих, поднялся с пола после боя, и в ответ на очередное «ищем другого?» произнес:

— Учитель — это не тот, кто сильнее ученика, а тот, кому есть чему научить. Ольга, вы уверены, что вам нечему больше учиться?