Хоровод обреченных

Вика, наш вундеркинд, или ребенок «индиго» – так, кажется, их сейчас называют, все еще оставалась в полуразогнанном Отделе медицинских расследований в надежде на возвращение Лицкявичуса. Именно он пригласил ее туда работать, и Вика, как, впрочем, и все мы, никак не могла смириться с существующим на данный момент положением дел, когда у руля стоял Толмачев. Предстоящая встреча с группой меня взволновала. Конечно, я с удовольствием со всеми повидаюсь, только вот перспектива увидеться с самим Лицкявичусом что-то не вдохновляла. В последние месяцы я ощущала спокойствие и уверенность, и чувства, пробуждаемые во мне бывшим шефом, теперь казались придуманными. Эта мысль приносила умиротворение, и я вновь была счастлива оттого, что нахожусь рядом с Шиловым. Мне здорово повезло найти такого редкого человека, как мой муж, а все беспокойства и сомнения исчезли. Морально я не была готова к тому, чтобы встречаться с группой, однако совесть призывала посетить собрание, так как зря меня приглашать бы не стали.

Без десяти семь я уже прибыла на место. Надо сказать, это для меня настоящий рекорд: никогда и никуда не прихожу вовремя, за исключением операций, и обычно опаздываю как минимум на четверть часа. Те, кто знает об этой моей неприятной особенности, уже привыкли и терпеливо дожидаются; других это раздражает до невозможности, но я ничего не могу с собой поделать – видимо, это карма! Встреча проходила в квартире Лицкявичуса, расположенной в старинном здании на Лиговском проспекте, ведь мы не могли воспользоваться офисом ОМР, хоть он и был «выбит» самим Лицкявичусом и являлся, по сути, его личным кабинетом. Однако теперь его оккупировал Толмачев, а нам пришлось вести себя, словно революционерам, собирающимся на конспиративной квартире и готовящим заговор. В том, что заговор и в самом деле готовится, я не сомневалась, вот только все гадала, какой путь изберут для свержения Толмачева – убийство или все-таки более щадящий способ?

Никита, Вика и Павел Кобзев оказались уже там, и мы тепло поздоровались. Кроме них, я заметила двоих незнакомых мне людей – мужчину с редеющей шевелюрой и молодого человека с очень светлыми волосами, сильно контрастирующими с миндалевидными темно-карими глазами. Лицкявичус выглядел превосходно, словно только что вернулся с курорта – впрочем, так оно, в сущности, и было, ведь я знала, что он совсем недавно прилетел из Египта. Правда, он там не отдыхал, а пытался наладить работу нового отделения реконструкционной хирургии в центральной александрийской больнице. Леонид пришел вовремя, точный, как кремлевские куранты, и Лицкявичус, приняв свою излюбленную позу, прислонившись к столу, и скрестив руки на груди, начал совещание. На мгновение мне почудилось, что время повернулось вспять и всего того, что произошло между операцией главы ОМР и сегодняшним днем, просто не было.

– Рад вас всех приветствовать, – сказал Лицкявичус, обводя нас удовлетворенным взглядом полководца, которому удалось собрать хорошее войско для наступления. – И хочу поблагодарить каждого за то, что оторвались от своих дел и нашли возможным прийти. Поверьте, я ни за что не стал бы вас собирать, если бы не чрезвычайные обстоятельства!

Начало звучало зловеще, и мне показалось, будто по комнате пронесся холодок, пошевелив волосы у меня на затылке.

– Разрешите представить Лаврентия Петровича Рыжова, профессора кафедры вирусологии и иммунологии Первого медицинского университета, и Александра Карелина, входящего в группу ученых, экстренно сформированную для борьбы с надвигающейся эпидемией гриппа.

– Что, всем ученым столько же лет, сколько и… вот ему? – недоверчиво поинтересовался Леонид, кивнув в сторону молодого человека.

– Пусть вас не смущает возраст моего юного коллеги, – вступился за него профессор. – Поверьте, он вполне достоин того, чтобы заниматься серьезной работой…

– Да мы и не сомневаемся, Лаврик! – усмехнулся сквозь густые усы Павел. – Раз уж ты ему доверяешь, то с какой стати мы стали бы возражать?

Я так поняла, что Кобзев и Лицкявичус неплохо знакомы с Рыжовым – это радует, так как я недоверчиво отношусь к присутствию чужаков в нашем тесном кругу.

– А почему мы вообще здесь? – поинтересовалась Вика. – Эпидемия гриппа не в компетенции ОМР…

– Лаврентию Петровичу требуется помощь, – ответил Лицкявичус. – Однако, учитывая нежелание господина Толмачева даже пальцем пошевелить без соответствующей директивы сверху, профессор обратился к нам. Думаю, вас не нужно предупреждать о том, что Толмачеву об этой встрече знать не стоит?

Наше молчание говорило о полном согласии с оратором: никому бы и в голову не пришло бежать к нынешнему главе отдела с докладом!

– Но я, пожалуй, умолкаю, – продолжил Лицкявичус, – и пусть сам Лаврентий Петрович расскажет, что нас всех ожидает в ближайшем будущем.