Хоррорная сказка

Оторвавшись от сладостных мечтаний, Кай широко улыбнулся, не забыв при этом томно полуприкрыть глаза.

- Я бы съел тебя, моя любимая, настолько ты сладкая, красивая, нажористая... - он прикусил губу, изображая страстное желание полюбить Герду прямо сейчас и попутно соображая насколько "нажористая" могло относиться к ее телосложению. - Впрочем, в жопу лирику, красоточка моя.

Парень деловито схватил ложку, уже не в силах сдерживать голодную страсть, открыл горшочек и навалил в миску варево. В принципе он мог бы уже тогда задуматься, термин "навалил" как бы намекал - содержимое горшочка аналогично расхожему употреблению того глагола.

Почерпнув полную ложку, слегка подув и засунув её в рот, юноша замер, округлившимися глазами сверля любимую. Через мучительно долгих пару десятков секунд он изрыгнул то, что даже ещё не успел проглотить.

- Это что это что это? - Возмущению Кая не было предела. Да, он мужчина и мог сожрать даже сапожный клей в качестве закуски, но варево Герды оказалось гораздо хуже. - Это твоя мама теперь так готовит?! О нет, она задумала меня отравить, любимая, ты же знаешь, как она меня не любит...

Кай со стоном упал лицом на стол, всхлипывая от отчаяния. Похоже, что сегодня пожрать ему не светило...

Что такое? Любимый выплюнул жаркое и обвинил маму Герды в нехорошем. Этого Герда никому не могла спустить! Да, она любила Кая, сколько себя помнила и собиралась стать его женой, но обижать маму! В первые пару минут девушка от возмущения и пары слов сказать не могла, а затем взвизгнула:

- Не трогай маму! Это я готовила! – И замерла. Она ведь только что призналась человеку всей своей жизни в том, что собиралась его отравить. Что-то во всём этом было совершенно неправильно! Надо было срочно отмазываться. И Герда, припомнив рассказы соседки Мэри о том, как та ловко управляется со своим мужем, решила применить самый главный приёмчик счастливой жены – защищайся нападая! И она опять завизжала, зажмурив глаза и старательно воспроизводя все обвинения, что только могла припомнить.

- Мама тебя любит! Это ты не любишь мою маму! Вот зачем ты на прошлой неделе подглядывал, как она мылась? Да ещё и сказал потом, что видимо папа мой её недоёбывает, поэтому она такая злая! А мама не злая, она темпераментная. – Герда не знала, что значит это слово, но она хорошо запомнила, что именно его произносила мама в своё оправдание, когда папа в прошлом году спустил с лестницы трубочиста, приходившего прочищать печную трубу. Похоже что трубочист тогда прочистил чего-то лишнего, папа был очень недоволен, а мама, переколотив гору посуды уже после того как папа отходил её кочергой, прямо-таки приложила папу этим словечком. Она ещё одно забавное словечко тогда сказала – эмпат или эмпатент… Герда точно не помнила, но папа тогда сильно расстроился и ушёл в трактир, откуда его на следующий день принесли зеленщик Ганс и горшечник Петер.

- Мама хорошая! Она же не обиделась на тебя, когда ты вчера ударил её по руке. Мог бы и потерпеть, пока тебя гладят по заднице. Вон молочнику Вилли мама вообще в штаны руку засунула и ничего – тот был даже очень рад! А ты всё нос воротишь! – Герде вдруг стало так обидно за маму, что она разрыдалась. А ещё она вдруг сообразила, что любимый ничего не сказал о приданом! И с большой подозрительностью она сквозь слёзы осведомилась у света очей своих:

- А почему ты не просишь показать тебе приданое? Почему не кинулся к моим родителями просить моей руки? И когда мы наконец-то поженимся?! – взвыла она дурным голосом. Всё! С этой минуты она не успокоится, пока любимый не сообщит дату свадьбы. Ни шагу назад! Бастионы будут стоять насмерть! И как последний аргумент она бросила:

- Пока мы не поженимся, я больше не буду играть с тобой в игру «спрячь дружка»! – И довольная своей твёрдостью она гордо выпрямилась, сквозь слёзы посмотрев на Кая.

Друг детства поднял голову и во время всей истерической тирады Герды смотрел на неё. Замер и смотрел, словно снежная статуя на гору, мечтающая забраться на высоты, чтобы войти в легендарный расхожий стих. Конец речи подруги детства вызвал у него нервный тик.

- Любимая, - робко начал он, протягивая руки к девушке через обеденный стол, - Зайка моя... да в "Гробу" я видел твою маму! - гневно закончил он, смахивая горшочек с варевом на пол. Рагу аппетитно чавкнуло, распределяясь бесформенной массой по некогда чистому половику. "Уютный гробик", в простонародье "Гроб" являл собой трактир, не самый к слову дешёвый и услуги там оказывались не только желудконаполнительные. Мама Герды тоже заметила знакомого юношу и теперь не упускала момента, чтобы не пощупать его. Каю это не нравилось, он не любил столь навязчивое внимание со стороны женщин, не имеющих собственных материальных средств даже к своему великолепному возрасту зрелости.