Хоррорная сказка

В голове копошились десятки вопросов, порождая вереницу размышлений, таких нетипично длинных и странных, что она решила прекратить думать. Вообще. А то так и с ума сойти недолго.

- А, ну...а как там вообще?.. Ну, во дворце. И принц, он какой? И...и...и чем он занимается? - тут Золушка осознала, что у принца нет Мачехи, а значит, он может делать то, что захочет, а не то, что кому-то надо. - Ну, что он любит делать? - После слова "делать" мысли снова вернулись в привычное им русло. - А...а чем вообще занимаются во дворце?..

"Милая девочка" - подумал Глашатай, с умилением наблюдая, как Золушка аккуратно садится рядом и расправляет свою юбочку. «Юбочка могла бы быть покороче, а…» - тут мысли Глашатая вильнули и всё его внимание сосредоточилось на двух тёмных пятнышках венчающих два холмика на рубашечке девочки, всё ещё до конца не высохшей. Очень хотелось накрыть их ладонями и поелозить. А ещё хотелось спустить рубашечку и взять эти темнеющие горошинки губами, покатать их во рту языком и чуть пососать. У столь юной девушки они должны были быть сладкими… Сосредоточение вполне закономерно закончилось приливом крови к очень важному органу на теле Глашатая. А орган, осознавая свою важность, немедленно выпятился.

Желая слегка отвлечься и отвлечь внимание девушки от сложившихся обстоятельств, Глашатай попытался ответить на вопросы Золушки.

- Принц? Ну, хлыщ такой, противный. Целыми днями таскается по дворцу с кучей своих дружков, да обжимается со своим Мальчиком-с-Пальчик. – Тут Глашатай прикусил язык. То, что Принц предпочитает мальчиков, накануне бала было не лучшим сюрпризом для девушки, которая наверняка рассчитывает стать его невестой. И он резко изменил содержание своей речи.

- Ну, то есть, приятный молодой человек, Принц, то есть. Он. И друзья его. Приятные молодые люди. Ииии… что ты делаешь? – громким возгласом вынужден был прервать Глашатай свой сумбурный рассказ о Принце и дворце.

Увлёкшись вопросами девушка перешла от разглаживания юбки к разглаживанию бриджей Глашатая, попутно заинтересовавшись странным кроем и выпирающим бугром.

Золушка слушала вполуха, зато изучала бриджи Глашатая со всем своим усердием, поскольку пребывала в некотором недоумении. Ведь они (бриджи) были явно хорошо сшиты, и ткань была очень приятна на ощупь, а значит - не из дешёвых, но что это торчит тут, впереди. Оно ж наверняка мешает... А она в швейном деле - профи.. профе.. профессор?.. нет,.. профитроль?.. снова не то... Как обычно потерявшись в словах (и кто их выдумывает-то?..) девушка загорелась желанием что-то сделать. К тому же её внезапно осенило - это, наверное, рубашка так сжалась! Надо, непременно надо расшнуровать и расправить!

Наивная девчушка потыкала пальчиком во вздутие и, вздрогнув от возгласа Глашатая, вцепилась в шнуровку неправильных брюк. Реакция мужчины подтвердила её мысли о его неудобстве и, желая помочь, (ну, она же добрая девушка), рьяно принялась распутывать шнуровку, пытаясь объяснить, что так - нельзя. Вредный шнурок распутываться не хотел, а, наоборот, завязался узлом и Золушка, прервав свои сумбурные объяснения, аккуратно подцепила узелок зубками, пальцами приминая припухлость под своим лицом.

- Эээ! Аааа! – это было невозможно дольше терпеть. Тоненькие девичьи пальчики так ощутимо трогали его средоточие мужественности, что оно снова восстало со всей своей силой и мощью, да так, что от тесноты штанов стало крайне неудобно. Срочно было необходимо выпутаться из этого сложного положения! А противная девчонка всё продолжала щупать, нарочно запутывая шнуровку на ширинке. «Ну, вот зачем она схватила шнурок зубами? Давно уже могла бы высвободить страдальца и взять его в рот…» - тут Глашатай опомнился и с сомнением глянул на девичью головку, склонившуюся над его пахом. «А сколько девочке лет?» Сомнения требовали немедленного разрешения, и Глашатай, наклонившись и протянув руки к дитю, стал методично ощупывать её тело, поднимаясь от округлой попки к талии, затем ныряя к низу и сосредоточившись на девичьей грудке. Размер оказался совсем не детский. Не как у мачехи, но мужские ладони оказались вполне заполненными. Задумчиво помяв грудь девушки, Глашатай отпустил её и взял в руки белокурую головку в чепчике, рывком приподнял и спросил:

- Тебе сколько годков, дитя?

Пока дитя собиралось с ответом, Глашатай зорко огляделся вокруг. На синем небе без намёка на облачко сияло яркое солнце, так приятно согревающее расслабленное тело после занятий физкультурой на открытом воздухе. Зелёная листва деревьев, обступивших полянку, вяло шевелилась в такт небольшому ветерку. В чаще пели птички, и раздавался мерный стук. Однако возмутительной наивностью было бы предполагать, что это дятел.

В это время шнурки, наконец-то распутанные Золушкой, развязались, и что-то, просочившись в раззявленную щель, вырвалось на свободу, слегка шлёпнув девочку по подбородку.