Хоррорная сказка

- Бабушка, это я, твоя внученька любимая. - Пролебезила Шапка, сплюнув в сторону от своей слащавости. Постояв еще минут десять, она решилась зайти внутрь, прикрываясь корзинкой словно щитом. Как-то грязновато, но в печке уютно трещат дрова, а посреди зала стояла бабушка, правда выглядела она не очень хорошо. Может, замаялась убирать бардак?

- Бабушка, а почему у тебя такое... удивленное лицо? - недоуменно спросила Шапка, не решаясь заключить её в объятия.

Как ни готовилась Фея к приходу крестницы, но та всё равно застала врасплох. Убийца пару минут, пока девушка недоумённо разглядывала кавардак в помещении, пыталась справиться со своим лицом. Оно у неё попеременно принимало выражение то искренней радости, граничащей с гримасой идиота, то искренней же озабоченности, больше похожей на панику, но, в конце концов, остановилось на выражении глубокой скорби и самого отборного сочувствия. Это выражение у Феи было отработано годами специально для родственников своих контрактников. Часто именно Фее приходилось сообщать наследникам о том, что они наконец-то дождались наследства!

К счастью, девушка и сама была чем-то сильно удручена, поскольку вообще приняла женщину за свою бабку. К слову сказать, выглядела крестница самым удивительным образом. Из-под любимого плащика с красным капюшончиком, сквозь дыры проглядывало голое тело. Сам капюшончик сполз с растрёпанной головы, а на лице крестницы блуждала шкодливая полуулыбка, глаза виновато бегали, и выглядела она как кошка, которая налопалась хозяйских сливок и теперь обречённо ждала наказания.

- Деточка, крепись! – Начала крёстная. – Мы все понесли большую утрату! С нами больше нет нашей дорогой… - Тут она запнулась, запамятовав имя бабки. Она так привыкла называть её про себя Старой Калошей, что из головы совершенно вылетело, как же её зовут на самом деле, а подпись под контрактом была на редкость неразборчива. Поэтому Фея решила скомкать конец торжественной речи. Она громко всхлипнула и продолжила вещать с другого места.

- Я сразу почуяла неладное. Когда, подходя к домику, увидела, как из него выбежал Серый Волк! Он так спешил, а руки у него были в крови. Он меня не заметил и скрылся в лесу, а я вошла в дом и увидела всё это. – С этими словами она широко обвела рукой комнату с останками бабки в центре и удивилась в очередной раз изменившейся картине. Больше не было ни водорослей, ни ручья, в луже крови на полу комнаты лежала груда мяса, в которой белели свежими изломами кости, а вокруг валялась опрокинутая мебель. К широко распахнутому окну с сорванными занавесками вели чёткие кровавые следы явно не мужского размера, но уже было поздно их затирать. Фея подумала, что тогда их нужно просто затоптать новыми следами и широко распахнув руки, стала приближаться к Шапке, чтоб заключить её в объятия и, если повезёт, повалить в лужу крови.

- Нашей дорогой кккого? - очень тихо переспросила девушка, проморгавшись. Нет, это была не её бабушка. То есть да, явно не молодка, кляча водовозная, одетая в уродливую хламиду из прошлого века, но не её Калоша. Тем временем незнакомая тётка продолжала голосить, каждой свое репликой заставляя Шапку моргать всё чаще.

Вслед за рукой Феи по комнате прошелся взгляд девушки, задержавшийся на куче мяса.

- Это... эй, блять, руки убери! - взвизгнула Красная Шапка, недвузначно замахиваясь корзинкой с пирожками, как бы намекая, что в случае чего запустит её в лоб без промедления. - Я с кем попало не обнимаюсь, тем более... тем более...

Девушка всхлипнула и выронила корзинку. Пирожки покатились по полу, никому не нужные и полувыеденные... Валяясь на полу, они символизировали собой всю сущность любви - использовать, выпотрошить и бросить, оставив гнить и страдать под равнодушными взглядами мимо проходящих. Правда, под "потрошить" подразумевалось не то, что делал Волк. Здесь скорее имела место метафора - истерзанная душа или нечто подобное.

- Да на что ж ты нас покинулааааа! - взвыла Шапка, падая на пол и закрывая глаза руками. - Да как же мы без тебя буууудем! Да кто ж мне будет сказки рассказывать, в лесопарк водить и вкусностями кооормииить!

Примерно в этом месте до девушки дошло, что ничего из перечисленного бабка не делала никогда, но по инерции продолжала всхлипывать, время от времени вытирая сопли рукой, уже запачканной кровью с пола.

«Какая трагедия! Какие высокие чувства!» - Фея умилилась и растрогалась, наблюдая за горем Красной Шапки. Девочка так расстроилась, что выронила корзинку и из неё на пол посыпались хлебобулочные изделия, по всей комнате распространяя странно знакомый аромат. Фея шумно принюхалась, и перед её глазами вновь призрачно всколыхнулись водоросли, но уже гораздо скромнее напоминая о своём существовании. «Видимо рецидив» - Деловито констатировала женщина и попыталась всё-таки заключить в объятия ускользающую добычу. Но та, взвыв особенно громко, плюхнулась прямиком в большую лужу крови.