Хорт – сын викинга

Все вышло почти так, как задумал Морав. А может, и лучше. Несмотря на возражения Рогволда, других волхвов и старейшин, совет не принял окончательного решения. Слишком многих Гардар успел перетянуть на свою сторону. Безрезультатные споры шли до самого вечера, поэтому по причине позднего времени перенесли совет на следующий день. Это было на руку Мораву-Хорту. Он не собирался подчиняться капризам Гардара и его прихлебателей, которые попрали закон предков. Он прямо так и сказал Рогволду, когда тот возвратился домой.

Снадобье все еще действовало, старик был сильно возбужден и пылал праведным гневом.

– Глупцы! – гневился Рогволд. – Сами, своими руками, рушат все древние устои! И не хотят понять, что мир меняется, что беда близко, но вместо того, чтобы остановить ее, сдержать, они помогают темным силам творить зло! Слепые, безмозглые приспешники Нави! О боги, что вы творите с людьми?! Чем мы перед вами провинились?

– Вам больше не следует появляться на совете, – мягко, успокаивающе, молвил юноша, помогая старику снимать его наряд для выходов.

– Почему?!

– Гардар все равно возьмет верх. И вы утратите в глазах жителей тверди свое высокое достоинство.

– Но ведь тогда у тебя отберут твой корабль! Это неправильно. Так не должно быть!

– Уже никто и ничего у меня не отберет, – с лихой усмешкой ответил Морав-Хорт. – Этой ночью я покину твердь… возможно, навсегда. Мне очень не хочется тебя оставлять в одиночестве, отец мой… но по велению свыше придется. Иного толкования этих событий я не вижу.

Рогволд долго смотрел на юношу, а затем взял его голову и прижал к груди.

– Твой дар предвидения выше моих соображений… – сказал он дрожащим голосом. – Да, все верно, тебе предстоит дальний путь. Так сказали руны третьего дня. И виною тому не прихоть Гардара и не распри среди волхвов и старейшин, а то, что ты увидел во время гадания в храме Велеса на острове Руян. Нужно исполнить то, что предназначено тебе богами. Только тогда твоя жизнь изменится, и ты обретешь или тихую гавань – если пожелаешь, или большую славу на поле брани…

Драккар бойко подминал невысокую волну, оставляя позади белопенную струю. Было достаточно светло, и Морав-Хорт не боялся, что корабль может сесть на мель или разбиться о камни. Держались вблизи берега. Нужно было уйти как можно дальше от городища, а затем найти тихую бухту, чтобы немного отдохнуть и отправиться дальше. Погони Морав не опасался; вряд ли кто-нибудь в здравом уме решится преследовать скипрейд, которым предводительствует волкодлак. Он не сомневался, что Гардару уже донесли о побеге и тот сейчас ярится, как дикий зверь. Но что-либо исправить ему уже не по силам.

Скипрейд отправился в плавание в полном составе. Никто не отказался, хотя все имели на это право. Морав не без умысла набирал в дружину молодых и неженатых воев – чтобы семья не тянула их домой. Трудно оставить жену и детей. Тем более когда надежда вернуться домой совсем призрачна. Все понимали, что их побег не останется без последствий. И пошли на него только тогда, когда Морав поклялся всеми богами русов, что берет эту вину на себя.

Со стирэсмана и спрос, успокаивали себя дружинники и мангеры, но все равно на душе у каждого кошки скребли. Ведь то, что они совершили, в племени никогда прежде не случалось. Все пребывали в смутном ожидании грядущей кары, но когда драккар вышел в море, свежий ветер быстро унес плохие мысли, и в скипрейде воцарилось воодушевление.

Они идут в боевой поход! Что может быть желаннее для руса? Тем более на таком славном корабле и под командованием непобедимого стирэсмана-волкодлака…

Удобную бухту нашли сразу после полуночи. Защищенная холмами, которые заросли густым кустарником, она подходила для того ритуала, который задумал Морав-Хорт, как нельзя лучше. Перед тем как улечься спать, разожгли костер – он должен был служить жертвенником, – а затем все дружинники воткнули вокруг него свои мечи. (Уж чего-чего, а разнообразного трофейного оружия в арсенале Морава хватало, поэтому даже самые неимущие из скипрейда были вооружены как настоящие витязи.)

Костер и мечи были походным святилищем Перуна. Так поступали все русы, находившиеся на чужбине. Морав потребовал от скипрейда, чтобы вои принесли ему клятву верности на щите и мече. Скрепленная именем бога Перуна, она считалась незыблемой. Тот, кто осмелится ее нарушить, может скрыться от людей, но от богов – никогда. Кара за клятвопреступление была страшной. При этом о вире даже речи не шло. Клятвопреступник умирал долго и тяжело, и в загробной жизни его место было в Хельхейме, во владениях Хель, повелительницы мира мертвых, притом на самом низком уровне.

Все поклялись с огромным воодушевлением. Скрепив клятву чашей с сурицей, пустив ее по кругу, вои улеглись спать – за исключением стражи. Не спал и Морав-Хорт, которого одолевали тревожные мысли. Чтобы подбодрить себя, он пожевал кусочек ветиллы. У него был еще и хаш, но Морав оставил его до худших времен. Он хотел отдать весь свой запас зелья Рогволду, но старик отказался наотрез.