ХОСПИС. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРЕИСПОДНЮЮ!

Мария сделала первый обход. Погладила по голове Люду, сходила к деду Фадею, погладила и его. Фадею дали обезболивающего, и он почти отключился, спал. Но, вздрагивая, постанывал иногда. Рак мучил его, не убивал сразу, а постепенно методично съедал его тело и покрывал дымом разум.

Деду Фадею ночью нужно было менять памперс, он совсем не управлял кишечником, но ел охотно и много, и испражнения были обильными и жутко зловонными.

Мария спустилась на первый этаж. Обошла осторожно все комнаты. Осторожно, очень осторожно. Только кто проснётся, сразу выползет в гостиную и будет бродить всю ночь. Не разбудить! Тихо. Очень тихо.

Шлёп-шлёп. Мария замерла. Шаки. Она глянула на огромные дизайнерские часы на стене: половина одиннадцатого. Рано ещё, То есть поздно. Но рано просыпаться.

Щдёп-шлёп.

Двери медленно отворилась. То это? Белая согнутая фигурка. Люция Ивановна!

- Здрасте, моя незабудняя, - шутливо прошептала Мария и улыбнулась.

Она твёрдо решила жить с улыбкой.

Люция прошлёпала ещё несколько шагов и, всплеснув руками, сладко улыбнулась.

- Ой, красивенькая моя! – запричитала Люция и опять непристойно зашевелила языком.

- Я тебе! – погрозила пальцем Мария.

- В туалет! – торжественно произнесла Люция.

Мария, взяв её под ручку, быстро повела к заветному месту. Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп-шлёп.

Уже на горшке Люция решила признаться.

- А знаешь кто? – таинственно прошептала она.

Догадываюсь, - зевнула Мария.

- Я следователь по особо важный делам! – изрекла Люция и огляделась. – Здесь на задании.

Когда Мария мыла ей руки, Люция вновь принялась шептать.

- Здесь нас прослушивают. Зачем такая слежка? Маляву передать куму нельзя. Всё видят, всё слышат. Это бандиты.

- Да уж, - усмехнулась Мария, вытерла её мордашку полотенцем и повела обратно в комнату.

- Сейчас ложимся, глазки закрываем. И спать!

- А если я не проснусь уже?

- Проснёшься! – тихонько засмеялась Мария.

Щлёп-щлёп-шлёп-шлёп-шлёп.

Опять повисла тишина. Стрёкот сверчков. Застонал на втором этаже дед Фадей. Н это во сне, было отчётливо слышно, что во сне. Не надо подниматься, не надо тревожить его; с таким трудом уснул. Пусть полежит в забытьи. Не нужно помнить и мучить себя. Надо спать…

И Мария задремала. Сказывалась усталость. Ведь переодевать не раз таких больших нужно, мыть, кормить, убирать. И комнаты драить не разу, чтоб ни пылинки. Чистота возведена в абсолют. Вымотаешься за день так, что ног под собой не чувствуешь.

Она очнулась от неприятного ощущения, что над ней нависла опасность. Заморгала ресницами, чтобы прийти в себя и сбросить сон. У неё перехватило дыхание! Прямо над ней склонилось лицо и смотрело на неё, как съедало.

Мария лежала, не шевелясь. Куда девалось её самообладание? Животный страх.

- Встань! – тихо сказало лицо.

- Кто?..- одними губами пролепетала Мария.

- Встань! – вновь тихо приказало лицо и стало отдаляться.

Мария резко вскочила. Таисия! Она стояла рядом, держа свои ходунки, и, не мигая, смотрела на Марию.

Сердце, казалось, выскочит. Нет, надо отсюда уходить…

- В туалет, - монотонно проговорила Таисия.

- Да, - только и вылетело у Марии.

Она босиком пошла вперёд, всё время оглядываясь на ползущую с ходунками Таисию, потом немного отстала и пристроилась позади неё. Так спокойнее.

После, приведя Таисию уже в комнату, Мария долго возилась, укрывая её со всех сторон одеялом и поправляя подушку, которая всё время скатывалась.

- Иди, - сказала Таисия и закрыла глаза.

Мария смотрела на неё и даже представляла, что Таисия лежит мёртвая. Она притворяется живой. Она – зомби. Она – ведьма.

У Марии забилось сердце. Её университетское образование не позволяло верить в истории про ведьм и вурдалаков, но в монастыре она впервые столкнулась с тем, что чертовщина существует, и монахи рассказывают об этом со всей серьёзностью, и защита от всего этого только вера и молитвы. «Знаешь, чего боятся бесы? – спрашивала её схимница. – Причастия! Чаще причащайся».

Сейчас Мария смотрела на ведьму и подсчитывала сроки, когда причащалась в последний раз. Почти два месяца назад! Давно. Мария всегда тяжело готовилась к причастию и всячески отлынивала. Она и службами тяготилась. Бывало, сновала на литургии из стороны в сторону, а схимница одёргивала и строго ей: «Нельзя шататься по храму. Тебя бес гоняет. Встань в сторонку и стой на одном месте. Служба – это труд!»

Мария не верила. И сейчас смотрела и боялась пошевелиться. Не кровать это вовсе, а гроб. Не женщина там, а вурдалачка.

- Иди! – холодно приказала Таисия.

Мария вышла, пятясь задом, чтобы Таисия была на виду. Уже закрыла к комнату дверь, как услышала ехидное старческое хихиканье. А вновь всё стихло.

Сон как рукой сняло. Теперь Мария боялась на секунду закрыть глаза. Она присела на диван и вздрагивала при каждом даже лёгком звуке. Озиралась по сторонам и опять замирала.

Метнулась тень. Проскочил кто-то.

Мария заволновалась, встала и осторожно обошла гостиную. Куда пробежал человек? Или ей показалось? Но проскользнул же кто-то, да так ловко!