Хоть тушкой, хоть чучелом

За что «органы» всегда недолюбливали Прибалтику? За все. В том числе за близость к Западу. Оттуда можно было сдрапать внаглую. Купить два подвесных лодочных мотора, выклеить в сарае из стекловолокна глиссирующую лодчонку, испытать на озере – и рвануть прямиком в Финляндию. Залив можно пересечь за сорок пять минут. И если твоя скорость превосходит скорость пограничного катера – шлите телеграммы. Пока поднимут вертолет и наведут на квадрат – ты уже будешь курить в финских кустах.

Удирали зимой на снегоходах и даже автомобилях. В холодную зиму Балтика промерзает, и, если ветер выметет наст, – полным газом на широких шинах можно было смыться только так. Со свистом, на прямой передаче. Особенно ценилась нелетная погода, затрудняющая без того гадостную жизнь вертолетчиков.

Но для такого зимнего побега рекомендовалось заранее выехать на острова, потому что вдоль материковой береговой черты ледокол регулярно проламывал полынью – вот на этот самый случай. Фарватер мог замерзнуть, это моряцкие заботы – а погранцы бдели о своем.

И анекдотической легендой стала история одного ленинградского инженера-электронщика, который спокойно и без хлопот перешел финскую границу так, пешком. Он был, видите ли, умный. Он сидел в кустах и определял сектора возможного наблюдения. Потом пошел, прикидывая низинки, где не возьмет фотоэлемент и прочая сигнализация. Смотрел под ноги и над головой. Карабкался, прыгал и полз. И прошел.

Пройдя, он выбросил корзинку с грибами: при поимке он косил бы под заблудившегося.

Ушел и ушел, ничего особенного. Но он сдался в советское посольство в Хельсинки! Он рыдал от ужаса и просился домой: я за-за-заблудился! Его долго трясли, доставили в Питер, еще трясли. Где ты проходил?! Не-не-не помню!.. Поржали. Вставили фитиля пограничникам и отпустили дурака.

Через месяц дурак ушел проверенным маршрутом – с деньгами, валютой, со всеми концами. Теперь он знал, что уйти – можно.

…Все эти побеги, удачные и неудачные, дали в сумме тот результат, что мы все ушли из этого государства. Теперь мы – есть, а его – нет.

Грандиозная попытка к бегству в конце концов дала грандиозный и сокрушительный эффект.