'Хотя держит нос налево'

Джерри О'Брайен раскурил трубку.

-- Трудно отвлечь внимание немца. Немецкая ментальность довольно забавна. Они и вправду считают себя сверхлюдьми, верят, что у них нет никаких слабостей. Думаю, с психологической точки зрения было бы интересно убедить их в том, что у каждого из них может быть слабина.

-- Конечно, только как это сделать? С помощью семантики?

-- Пока не знаю. Разве что с помощью заградительного огня. Но бомба -это вообще не аргумент. Разорвать человека на куски не значит убедить его приятелей, что он был слабаком. Нет... Нужно заставить Ахилла самого поверить в свою пяту.

-- Эн-ду-лайк-файк, -- буркнул Билл.

-- Что-то в этом роде, -- сказал О'Брайен. -- Сделать так, чтобы у человека в голове неотвязно звучала какая-нибудь глупая песенка. Тогда ему будет нелегко сосредоточиться. У меня такое бывает, когда я ловлюсь на "баба сеяла горох".

-- Помнишь пляски средневековых фанатиков? -- спросил вдруг Резерфорд.

-- Вы имеете в виду разновидность массовой истерии? Люди становились в ряд и тряслись, пока не падали.

-- Ритмическая нервная экзальтация. Исчерпывающего объяснения так и не нашли. Вся жизнь, вся вселенная основывается на ритме... впрочем, не буду морочить тебе голову космогонией. Опустимся до уровня Бэйсин-стрит. Почему люди шалеют от некоторых разновидностей музыки? Почему "Марсельеза" начала революцию?

-- Ну и почему же?

-- А бог его знает, -- пожал плечами Резерфорд. -- Ясно одно: определенные наборы фраз, не обязательно музыкальные, имеющие ритм, рифму или аллитерацию, накрепко привязываются к человеку, и избавиться от них очень трудно. А... -- тут он умолк. О'Брайен вопросительно посмотрел на него. А что? Несовершенство семантики, -- медленно произнес Резерфорд. -Интересно... Подумай. Джерри, "баба сеяла горох" можно в конце концов забыть. Такого типа фразу можно вычеркнуть из памяти. Но, предположим, существует фразеологическая цепочка, которую забыть невозможно. Ее невозможно изгнать из памяти -- само усилие забыть исключило бы результат. Гмм... Предположим, кто-то приказывает тебе ни при каких условиях не вспоминать о носе Билла Филдса. Ты ходишь и постоянно повторяешь: "Не вспоминать о носе, не вспоминать о носе". В конце концов слова эти теряют всякий смысл, а когда ты встречаешь Филдса, то приветствуешь его, скажем, так: "Мое почтение, мистер Нос". Понимаешь?

-- Пожалуй. Как в том анекдоте: если встретишь пегую лошадь, получишь большое наследство -- при условии, что проходя мимо нее, ни разу не подумаешь о ее хвосте.

-- Вот именно. -- Резерфорд даже обрадовался. -- Хватит одного идеального семантического узора, и забыть его будет невозможно. А идеальный узор должен включать в себя все. Он должен иметь ритм и ровно столько смысла, чтобы человек начал задумываться, в чем тут дело.

-- И можно придумать такой узор?

-- Конечно. Соединить лингвистику с математикой и психологией и посмотреть, что из этого получится. Возможно, нечто подобное случайно написали в средние века -- отсюда и безумные пляски.

-- Не нравится мне это, -- поморщился О'Брайен. -- Слишком уж отдает гипнозом.

-- Даже если так, то это самогипноз, к тому же бессознательный. В этом и состоит вся прелесть идеи. Давай-ка попробуем; двигай сюда стул.

Резерфорд потянулся за карандашом.

-- Эй, папа, -- вмешался Билл. -- А может, вы напишете эту штуку по-немецки?

Резерфорд и О'Брайен переглянулись, и в глазах у них вспыхнули дьявольские огоньки.

-- По-немецки... -- повторил Резерфорд. -- Ты ведь сдавал немецкий, правда, Джерри?

-- Да. И вы тоже его знаете. Почему бы и нет, можно написать и по-немецки. Нацистам, наверно, уже до чертиков надоел "Хорст Вессель".

-- Ну, ладно... так... ради пробы, -- сказал Резерфорд. -- Сначала ритм. Назойливый ритм, но с цезурой, чтобы избегнуть монотонности. Мелодия нам не нужна. -- Он принялся писать что-то на листке. -- Конечно, это маловероятно, и даже если получится, Вашингтон все равно этим не заинтересуется.

-- Мой дядя -- сенатор, -- мимоходом заметил О'Брайен.

ЛЕВОЙ!

ЛЕВОЙ!

ЛЕВАНТИНЕЦ с РЕВОЛЬВЕРОМ

ЛЕВАКОВ не ПЕРЕНОСИТ.

ХОТЯ держит нос НАЛЕВО

ЛЕВОЙ!

ЛЕВОЙ!

ЛЕВАНТИНЕЦ с РЕВОЛЬВЕРОМ...

-- Ну, а если я кое-что знаю об этом? - спросил сенатор О'Брайен.

Офицер разглядывал содержимое только что вскрытого конверта.

-- Мне вручили это пару недель назад, распорядившись, чтобы я не открывал его до получения приказа. И что теперь?

-- Вы прочли текст?

-- Прочел. Вы мучаете пленных немцев в адирондакском лагере. Дурите им голову считалкой, в которой, по-моему, смысла ни на грош.

-- Разумеется, ведь вы не знаете немецкого. Но на немцев это вроде бы действует.

-- Я знаю по сообщениям, что они много танцуют и поют.

-- Танцуют... не совсем так. Это неосознанные ритмические движения. И при этом они повторяют этот... -- как его? - ...семантический узор.

- У вас есть перевод?

- Есть, но по-английски это полная бессмыслица, а на немецком имеет подходящий ритм и мелодику. Я уже объяснял вам...

-- Я знаю, сенатор, знаю. Но у Военного департамента нет времени на теории.