Хоттабыч под прикрытием

— Тьфу на тебя! — возмутилась бабка. — Какая-такая нечисть? Столичная девка, а такую чушь порешь. Это все Колька-алкаш воду мутит. Вечно, как напьется, так жена его из дома выпроваживает, чтоб охолонул. А он, понятно, к усадьбе тащится, до утра бок давить. Потом и рассказывает — то к нему английская графинька шастает, удавленница, то оборотни какие. Вчера вот, говорит, и вовсе в самую полночь две дьяволицы пожаловали: выли страшно, а потом какого-то мужика в ад уволокли.

Я поперхнулась щами и раскашлялась. Аж слезы на глаза навернулись. Мы с Нюськой — дьяволицы, прелесть какая!

Бабка покивала.

— То-то же. Муть одна! Наркоманы там, девонька. Вот уж хуже любой нечисти твари будут. Все за дозу продадут, еще и убьют. Вы вот лучше в монастырь, а? Или вот в театр… Потом мне расскажете, что на сцене сейчас кажут.

Рассказывать о театрах у меня не было ни малейшего желания. Да и смотреть спектакль тоже! Не то чтобы я воинствующая противница культурного отдыха, просто… это же Мойша Гольцман, со всех сторон унылое гуано!

Впрочем, чем черт не шутит? Если автор сценария Тай Роу, то может, и Гольцман с Петровым подверглись облагораживающей порке? Хо, вот на это я бы точно посмотрела!

Но до спектакля еще неделя, а пока у нас здесь своя драма с лирическим уклоном. То есть у меня — наш ушибленный пациент так и не пришел в себя и, надеюсь, что просто спал. А жаль! Вот бы познакомиться поближе… в смысле, расспросить его как следует — кто его так отделал и за что? Уж не наркоманы ли, раз они тут водятся? Кто еще двух таких очаровательных нас принял бы за дьяволиц? Конечно, Хоттабыч — тот еще матерый лось, но и наркоманы существа опасные и непредсказуемые, от них чего угодно можно ждать!

А тут еще Нюська пропала. То есть не совсем пропала — позвонила часа в три и сообщила, что отправляется пообедать. С мужчиной. И продиктовала номер его машины на всякий случай. Я благословила, пожелала получить удовольствие… и по ее реакции поняла — кое-что интересное осталось за кадром.

От продолжения пустопорожнего трепа с Клавдией Никитишной меня спас звук подъехавшего джипа. Разумеется, я тут же выскочила на крыльцо — встречать Нюську.

— Ну? И кто же он?

— Э… Дмитрий, — порозовев и отведя взгляд, ответила Нюська. Но тут же опомнилась, уперла руку с пакетом в бок (вторая была занята букетом роскошных хризантем), и глянула на меня со всей суровостью истинного хирурга. — Это что, допрос?

— А как с тобой иначе? — поразилась я. — Конечно, допрос. Ну давай, не томи! Откуда взялся и кто он вообще? Очередной эльф?

И тут систер меня поразила в самое сердце. Она, ригелем клянусь, покраснела!

— Сама дура! — выдала она беспроигрышный аргумент и прошла в дом. Печатая шаг, а меня отодвинув плечом.

Я зависла. На целую минуту зависла. Да она это серьезно! В первый же день свободы нашла себе новую обузу на шею?! Хотя и с букетом. Хороший, кстати букет, явно не с ближайшей грядки надранный. И начал мужик с обеда… надеюсь, за его счет, а не за Нюськин. Но это мы сейчас и узнаем. От меня еще никто не уходил, а уж в любопытстве я и вовсе страшна!

Вернувшись в дом, я застала Нюську около пациента. Роскошные хризантемы были небрежно брошены на стол, рядом с полным шмотья пакетом. А сама сестренка щупала Хоттабычу отекшую скулу, заглядывала в сонные глаза и расспрашивала, что болит. Ей отвечали тихо, неуверенно и с отчетливым нерусским акцентом. И не украинским. Английским, что ли? Или французским? Но не арабским — точно! И не татарским, хотя имечко-то как раз обязывает!

Интересненько… С чего бы это украинско-татарскому арабу говорить с английским акцентом? Может, он шпион? Ага, в городе Энске, разведывает насчет золотого запаса российской брюквы. Скорее уж и в самом деле блоггер. Не стоит сразу думать о людях плохо, вдруг разочаруют?

В беседу о состоянии здоровья я лезть не стала, вместо этого тихонько вышла, попросила у Клавдии Никитишны вазу. Судя по хитрому прищуру нашей хозяйки, букет она оценила, но задавать вопросов не стала. Пока.

Я тоже. Пока. Сначала поставим цветы в воду, дождемся, пока наш пациент получит свой очередной укол, и тогда уже…

— Что стоим? Шприц давай, — сварливо велели мне, едва я сунула хризантемы в вазу. Что характерно, Нюська даже не обернулась, занятая осмотром помятых ребер.

А вот Хоттабыч повернул голову, увидел меня…

Ну что он так лыбится? Надеюсь, на этот раз обойдется без обзывания меня агнцем божьим. Чтобы у него уж точно не осталось сомнений в моей не ангельской и не овечьей природе, я сурово прищурилась, набрала шприц и шагнула к нему. А он, гад шпионский, только улыбнулся еще светлее и хрипловато так, эротичненько шепнул:

— Привет.

— Молчите, пациент, — невольно улыбнувшись в ответ, велела я. И приложила палец к его губам.

Ну, не то что это было обязательно. Просто захотелось дотронуться. А то что это Нюська его всего общупала? Несправедливо!