Хоук и Узник Азкабана

— Так может, Уизли его цель? — предположила Джессика. На скептические взгляды напарников она развела руками. — Из всего этого мне только такой вывод в голову и лезет.

— Тогда отсюда вырастает другой вопрос. Почему — угрюмо заключил Флинт, группа следователей погрузилась в молчание, нарушаемое только шелестом страниц.

— М-да. Похоже, придется поговорить с Уизли снова. Но на этот раз со всеми — вздохнул Вуд. — Осталось только придумать, как это сделать, не вызвав лишнего переполоха. И не столкнувшись с директором. Да ещё оба старших за границей, как назло.

— Со старшими можно решить…. Попросим наших заокеанских коллег о помощи. — кивнул своим мыслям Нотт. — А что касается остального…. На следующих выходных в Хогсмиде они всей семьей навестят дочь в клинике. Там их и расспросим. Сметвика я предупрежу.

— Откуда ты узнал? Целитель проболтался? — полюбопытствовал Флинт, возвращаясь к газетам.

— Нет, Люциус. Он сотрудничает с клиникой, вкладывает деньги. Вот и пожаловался, что в коридорах стало много Уизли, пока рассказывал о будущем суде.

— Суде? — заинтересовалась Голдштейн, тоже отвлекаясь невольно от чтения.

— Ну, он подал жалобу на Дамблдора, после того как его сына оцарапал гиппогриф.

— Люциус подал в суд, потому что его сына…. Оцарапали? — сдерживая смех, уточнил Вуд.

— На деле все могло хуже закончиться — огрызнулся Флинт, не видя повода для веселья. — Гиппогриф, похоже, был диким и едва объезженным. И на уроке почему-то взбесился. Поттер прикрыл Малфоя, но без последствий не обошлось. Это стало достаточным поводом для Люциуса, чтобы спустить своих адвокатов с поводка. Не понимаю я его — фыркнул слизеринец.

— Ну, судя по твоим словам, ты бы тоже не промолчал — справедливости ради, заметила Голдштейн. Вуд внимательно слушал спор.

— Нет, не смолчал — согласился Флинт. — Да только тварь после этого пришлось бы по всему лесу собирать. Я бы не стал дожидаться суда.

— А это говорит только о том, что Люциус разумней тебя. — покачал головой Нотт. — И ещё, директор будет занят из-за этого суда. По крайней мере, некоторое время. Визенгамот очень любит переливать из пустого в порожнее.

— Слизеринские заморочки, — фыркнул Эллиот, с болью посмотрев на стопку газет. — Одно радует, если директор будет занят, может, нам мешать не будет. А кстати, вы заметили?

— Что? — уточнил Флинт, с хрустом зевнув.

— Куда ни кинь, всюду клин. В смысле, Поттер.

— Судьба у парня такая. Несчастливая — пожала плечами Голдштейн и углубилась в чтение очередного объявления. Им предстояло очень много работы. Напарники хмыкнули и тоже взялись за работу.

* * *

Слизеринцы неполным составом входили в класс. Братьев Ноттов всё ещё не было в Хогвартсе, но у Снейпа это не вызывало особенных вопросов. Из-за специфики их дара неудивительно, что им потребовалось время, чтобы восстановиться после встречи с дементорами. В данный момент зельевар размышлял над другой проблемой. Он просто не мог молчать о природе Люпина. Дамблдор, конечно, потребовал от него обещание, но то касалось в основном Совета Попечителей. И если из-за данного слова он не мог предупредить учеников прямо, то нужно было придумать хоть что-то подходящее. Любое действие сейчас лучше бездействия.

Снующие по Хогвартсу авроры тоже не добавляли хорошего настроения. Было крайне неприятно вспоминать прошлый год, а уж молчаливое презрение со стороны Нотта и Флинта тем более бесило. Нет, разумеется, любить бывших соратников никто не заставляет. Но если бы у них и впрямь достало ума сделать хотя бы вид спокойной вежливости, жить бы стало чуть легче. Зельевару и без того хватало нервов с ликантропным зельем, чтобы тратить силы ещё и на это.

— Садитесь, — спокойно скомандовал Снейп. Змеи, как их называли гриффиндорцы, если и удивились, то вида не подали. Львам же наоборот такта не хватило, они начали с шумом устраиваться, переговариваясь между собой. Когда зельевар уже планировал закрыть дверь, в проем влетел Лонгботтом, шумно дыша и чуть не врезавшись ему в корпус.

— Простите, профессор Люпин! — начал Лонгботтом, не замечая как притих класс и пытаясь при этом выудить учебник из собственного рюкзака. Тот был настолько переполнен книгами, свертками и старыми подшивками газет, что грозил вот-вот треснуть по швам. С отстраненным удивлением зельевар отметил, что подшивки в основном касались периода с 1975 по 1982 годы. — Я, к сожалению, не уследил за временем, пока был в библиотеке.

— Мистер Лонгботтом. — Невилл вздрогнул от неожиданности. До этого он пребывал в полной уверенности, что разговаривает с Люпином. Подняв голову от рюкзака, побледневший гриффиндорец чуть его не выронил и постарался прикрыть содержимое. — Чем вы занимаетесь вне уроков, никому не интересно. И даже если вы были в библиотеке, это не дает вам ровно никакого права опаздывать на занятие. Поэтому я снимаю 30 баллов с Гриффиндора за ваше возмутительное поведение. Займите место.

— Прошу прощения, сэр. — натянутым тоном проговорил Лонгботтом, хмуро глядя на преподавателя. — Но я ожидал, что урок будет вести профессор Люпин.