Хоук (ЛП)

— Где еще она может быть в безопасности, если не здесь? А? Ответь мне на этот гребаный вопрос, Хоук. У тебя где-то есть бункер, в котором ты можешь спрятать ее? Ты, мудак, хочешь продержать ее взаперти до совершеннолетия? Ну что ж, мать твою, через несколько недель ей исполняется двадцать один! Если за последние восемь лет с ней ничего не произошло, то и теперь ничего не случится!

Хоук усмехнулся.

— Так вот почему Юрий пришел требовать ее, брат?

Гектор покачал головой.

— Я уже говорил — он никак не мог узнать об этом. Он просто хотел ее. Вот и все.

— А что, если ты ошибаешься?

Младший брат стиснул зубы.

— Твою мать! Я не ошибаюсь, понятно? Тебе пора уходить. Я охуеть как устал от того, что ты приезжаешь сюда и меня опускаешь. Ты сказал, что оставляешь клуб на меня. Сказал, что не хочешь возвращаться к должности, но всякий раз, появляясь здесь, устраиваешь разборки. Эта тема уже не твое собачье дело. Теперь позволь мне самому со всем разбираться.

Если бы он нормально справлялся, Хоуку не звонили бы с просьбой приехать и разобраться с этим делом. Он мог бы напомнить об этом, но, опять же, в случае с Гектором это бессмысленно. Малейшая херня воспринимается им как удар по его гребаному самолюбию.

— Иди проспись, Гектор, — наконец сказал Хоук. — А я сам решу, когда мне уйти, — с этими словами он развернулся и вышел, направившись обратно в свою комнату. Хоук понятия не имел, как уладить неприятность с Юрием, но знал, что ему необходим сон. Он разберется с этой херней, когда его разум не будет ослеплен яростью из-за мудака, приставившего пистолет к голове Тайлер и решившего, что он вправе предъявлять ему свои дерьмовые требования.

Он открыл дверь спальни и увидел Тайлер, все еще спящую в его кровати. Остановившись на полпути, он уставился на нее. На ней были красные маленькие шортики и белая майка — единственные две вещи, которые ему удалось найти в спешке, чтобы поскорее прикрыть ее сладкое тело. Простыни скомкались между ее стройными ногами, темные волосы упали на лицо. Но это не помешало его дыханию остановиться. Она использовала в качестве подушки его куртку, прижимаясь лицом к коже и вдыхая его запах. Тайлер обнимала его долбаную куртку, как чертового плюшевого медведя. Он не ожидал, что это зрелище ему так понравится, и собственная реакция пиздец как раздражала его.

— Что с тобой произошло? — прошептал он. Как, черт возьми, она смогла вырасти за такое короткое время? Это не укладывалось у него в голове. Она стала такой охуенной красавицей, что яйцам было больно, а в груди все сжималось. Блядь, но ведь раньше при виде девки его яйца не болели и грудь не сжималась. Всю жизнь женщины для него были на одно лицо. Ему настолько надоело просто трахаться, что он мог не прикасаться к женщине месяц… месяцы. Казалось, само желание трахаться в нем умерло. И это не было шуткой. Он жил в клубе и с четырнадцати лет совокуплялся, как кролик, но только став президентом понял, что при всем при этом сам он — всего лишь бездушная оболочка. Тем не менее, один взгляд на обнаженное тело Тайлер заставил его ощутить сексуальный голод.

Возможно, она напомнила ему о том, чего он себя лишал. А может быть, он так оправдывал свое нежелание признавать, что хочет ее.

Иногда человек всю жизнь мелькает у тебя перед глазами, но ты не замечаешь его. А потом однажды входишь в бар и видишь ее — не ребенка, каким всегда ее помнил, а фигуристую женщину с изгибами во всех нужных местах и таким охуенно красивым лицом, что глазам смотреть больно. Хоук вздохнул и покачал головой. Ночевать в этой спальне, с Тайлер в зоне досягаемости, было плохой идеей.

— Что ты делаешь? — вдруг спросила она тихим голосом.

Он напрягся, с удивлением обнаружив, что она проснулась.

— Ничего, — хрипло ответил он. — Спи.

Вместо того чтобы послушаться, она потянулась и перевернулась на спину. Майка на ней задралась, оголив верхнюю часть бедер и живот. Ее ноги — нереально длинные для ее маленького роста — казались атласными. Твою мать, он представил ее груди — маленькие, вздернутые, легко помещающиеся в ладонь. Подумал о ее бедрах — мягких и в нужных местах округлых. Из головы не шел образ ее влажного обнаженного тела.

Она медленно моргнула.

— Ты можешь спать здесь. Это же твоя кровать.

Хоук покачал головой.

— Сомневаюсь, что после сегодняшнего вечера ты захочешь приближаться ко мне.

— Я не знаю, что думать после сегодняшнего вечера, — прошептала она, серьезно глядя на него. — Я… у меня не идет из головы его лицо, Хоук, — к концу фразы ее голос сорвался, и это пробрало его до самых внутренностей. Блядь, она не сможет справиться с этим. Он быстро подошел к ней и сел на край кровати. Смахнув с ее лица волосы и положив ладонь ей на щеку, он повернул ее лицом к себе.

— Ты ненавидишь меня за то, что я сделал? — спросил он. Ему нужно было это знать.

Тайлер покачала головой.

— Нет.

— Тогда что ты чувствуешь ко мне?

Слеза скатилась по ее щеке.

— Я… я боюсь тебя.

Она боится его. Лучше бы ненавидела.

— Знаешь, что я тебе скажу? — тихо ответил он, чувствуя тяжесть в груди. — Временами я сам себя боюсь.