Хоук

Теперь, оказавшись в своей комнате, я не могла понять, хочу ли возвращаться. Хоук казался огромным соблазном, маячащим передо мной. Я совершенно искренне не была уверена, что снова не наброшусь на него, и поежилась при мысли о повторном отказе. Расстегнув комбинезон, я спустила его до пояса. Потом скинула ботинки и схватила полотенце, решив, что лучше быстренько принять душ, чтобы не вонять маслом и мазутом. Повернувшись, чтобы закрыть дверь, я увидела стоящего в проеме Хоука, и застыла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Как давно он там стоял?

Его манера поведения изменилась. Он смотрел на меня так пристально и с такой жадностью, что возникшее из-за него чуть раньше тянущее ощущение внизу живота только усилилось. Его взгляд снова прошелся по мне, задержался на майке и поднялся к шее. Когда наши глаза встретились, он хрипло сказал:

— Ты искушаешь меня, Тайлер.

Эти самые слова я слышала во сне, но в них не было такой страсти. Он выглядел измученным, словно сопротивлялся тому, чтобы быть здесь.

— Когда я прикоснулся к тебе прошлой ночью, потом почти сто раз прошел мимо твоей двери, — тихо продолжил он, буквально выворачивая меня наизнанку своим признанием. — Похоже, ты производишь на меня эффект, от которого я давно отвык. Я понял это в ту же секунду, как вошел сюда. Ты волнуешь меня, и мне это не нравится. И хуже всего то, что я даже не могу приказать тебе остановиться, потому что ты сама даже не осознаешь, что делаешь.

Я не могла дышать. Воздух застыл в легких, пока я слушала его слова. Сердце совершенно охренело: сначала колотилось, как сумасшедшее, потом сжималось, потом снова колотилось. Уверена, что это не к добру.

— Даже если так, я не захотела бы останавливаться, — выдавила я и с последним произнесенным словом почувствовала ликование.

Уголки его губ приподнялись.

— Да, я тоже это понял. Ты извелась от желания ко мне. Это видно по твоим глазам.

Я опешила. Извелась?

Стоп, стоп, стоп.

Прозвучало как-то сочувственно. А за сочувствием стоит жалость. Мне не нужна его жалость.

Я почувствовала себя оскорбленной и зажмурила глаза, ощутив, как от этого слова меня охватило раздражение.

— Извелась? Ты думаешь… думаешь, я извелась из-за тебя?

— Да.

— Нет, — ответила я. — Единственное мое чувство к тебе — это страх. И я уже говорила тебе об этом.

Он медленно покачал головой и вошел в комнату, сокращая до минимума расстояние между нами.

— Нет, знаешь ли, ты боишься сама себя, потому что по-прежнему хочешь меня. Даже после того, как на твоих глазах я избил полицейского и убил человека. И это смущает тебя и вызывает чувство отвращения к себе. Сейчас ты задаешься вопросом, что с тобой не так. Хотя ты всегда была не такой, как все. Я никогда не думал, что девушка, пережившая то же, что и ты, может настолько отчаянно желать уродливого байкера. Черт, — он оскалился, — я даже уже и не байкер.

— Я не извожусь, Хоук, — сказала я, пытаясь твердо стоять на ногах, когда он так близко. — Я прекрасно живу без тебя. Развлекаюсь, работаю и, черт побери, трахаюсь.

Внезапно он вскинул руку и, обхватив меня сзади за шею, рывком притянул к себе. Ударившись об него грудью, я вытаращила глаза, ошеломленная такой реакцией. Его дыхание касалось моего лица и губ. Я ощущала его взгляд, проникающий мне в душу и даже глубже. Он резко возразил:

— Детка, у тебя был один-единственный парень, и было это почти два года назад. Ты бросаешь все, когда узнаешь, что я приеду. Ты предпочла меня своему Президенту, хотя я не пробыл тут и двух дней. Даже сейчас ты продолжаешь на меня смотреть этим своим взглядом — тем самым, каким смотришь уже много лет подряд. И в этом взгляде я вижу совсем не страх. Это желание. Ты хочешь, чтобы я обнял твое юное упругое тело. И ничего не можешь с этим поделать.

Я молча смотрела на него.

— Я не прав? — настаивал он. — Скажи, если я ошибаюсь, только на этот раз постарайся быть более убедительной.

Я посмотрела ему в лицо изучающим взглядом и перевела взгляд на его татуированные руки. Он был таким мощным и сильным. Хоук называл себя уродливым, но мне он напоминал викинга, сильного и свирепого. Черт, нет, он не уродлив. Будь это так, на него не заглядывалось бы столько девушек, и я не… не хотела бы его так сильно. Да, я определенно его хотела, потому что дыхание стало прерывистым и учащенным, сердце сжималось, а во рту было сухо, как в пустыне. Я закрыла глаза и пробормотала:

— Ты прав.

Хоук замер, и, открыв глаза, я увидела, что он смотрит на меня, выглядя совершенно ошеломленным моим ответом. Он ожидал, что я совру?

— Скажи что-нибудь, — умоляла я, не в силах понять его молчания.

С выражением полного замешательства на лице, он пробурчал:

— В данный момент я просчитываю свои варианты, Тайлер.

— Какие?

— Должен ли я трахнуть тебя, или лучше мне уйти.

Трахни меня, пожалуйста.

Я чувствовала себя залитой желанием. В голове все плыло от смеси похоти и выпитого алкоголя. Хоук словно метался меж двух огней, как будто его что-то сдерживало.

Интересно, что?