Хоуп Вульфа

— Мы не обнаружили тело, — напомнила ей доктор Бейнсмит, своим тихим, холодным и диктаторским голосом. Хоуп практически могла видеть свою маленькую, симпатичную мать. Ее черные глаза были такими же холодными, как лед, и у нее были классические азиатские черты, излучающие безразличие. Ничего не имело значения, кроме проекта в руках. Все остальное было неважно. Но Вульф больше не был проектом, ей захотелось закричать, что и она тоже.

— Ты не опознала много тел, — с горечью произнесла Хоуп. — Вульф мертв, пусть он, наконец, упокоится с миром.

Она осторожно повесила трубку, борясь со слезами, которые наворачивались на глаза. Инстинктивная тоска продолжалась в ней в самые тяжелые времена. Вульф мертв. Никакая скорбь не могла вернуть его. Справедливости нет независимо от того, что она сделает, он мертв. Ее мать отказывалась это принимать. Вульф был ее творением. Она считала его и его стаю своей собственностью. Он победил ее своей смертью, и Хоуп знала, что другая женщина не может согласиться с тем, что больше не будет командовать армией, которую представляла себе: стая диких, умных солдат с инстинктами и интеллектом животного.

Мир был еще в шоке даже сейчас, спустя годы после демонстрации первых Пород, точнее кошек, объявивших о себе. Эти мужчины и женщины, созданные наукой, генетически измененные ДНК диких кошек. Они были созданы для убийства. «Одноразовые солдаты», — сообщил один из дикторов. Их назвали Породами из-за отсутствия лучшего имени. Это произошло во время трансляции с заявлением о лабораториях в Мексике, которые обыскивали мексиканские и американские агенты. Битва была жестокой и кровавой, которой могли бы гордиться любые наркобароны. Но они искали не наркотики, а подопытных людей, ученых и солдат, превративших их жизнь в ад, вот, что искали агенты.

Хоуп вздрогнула от воспоминаний о криках, извергающемся пламени и стрельбе, эхом отражающейся вокруг дома, в котором она пряталась. Хоуп кричала имя Вульфа снова и снова в те часы. Конечно, он мог сбежать. Но если бы он сбежал, то наверняка бы пришел за ней. Вульф утверждал, что она принадлежит ему. Он не оставил бы ее там умирать.

Глубоко вздохнув, она взяла пиджак и рюкзак и отправилась в класс. Она была занята весь день. Жизнь шла своим чередом. Она не могла допустить, чтобы воспоминания уничтожили все, чего добилась за последние годы.

Выйдя из своей маленькой квартиры, девушка заметила белый фургон химчистки на стоянке, но не обратила на это внимания. Хоуп заметила, как большие люди двигались вокруг своих открытых дверей, но это было обычным явлением. То, чего не ожидала, была жесткая хватка. Один из них схватил ее за руку, когда она проходила мимо. На долю секунды Хоуп удивилась, когда один из высоких мужчин подошел к ней, с его губ срывалось рычание, а серые глаза были переполнены гневом. Она ахнула, затем моргнула, когда что-то ужалило ее руку.

— Вульф, — шокированная, Хоуп в отчаянии прошептала его имя, прежде чем резко потеряла сознание.

Глава 2

Хоуп очнулась дезориентированной, вялой. Она моргнула и уставилась на тяжелые бревна, пересекающие потолок. Это не ее спальня. Хоуп огляделась, внимательно осмотрев большую комнату. Тяжелые бревна, из которых состояли стены, говорили ей, что она в хижине. Запах горящего огня, низкий гул голосов заверили ее, что она не одна. Хоуп оперлась на матрас, намереваясь встать с кровати и потребовать серьезного объяснения. Ярость охватила ее, когда она попыталась двигаться, но не смогла. Ее ноги и руки были привязаны к четырем углам кровати, как проклятая девственная жертва. Она все еще была одета, но только едва. Рубашка была расстегнута до пояса, джинсы расстёгнуты, молния опущена. Ее тело гудело от возбуждения, болело так, как этого не было годами. Вульф. Только его прикосновение, только удар его языка, ласка его губ могли привести ее в такое жгучее возбуждение. Он коснулся ее. Хоуп подавила рыдание, закрыв глаза, когда позволила информации впитаться в ее мозг. Вульф жив и осмелился прикоснуться к ней, пока она была без сознания. Ее глаза снова открылись. Кончики ее грудей были настолько чувствительны, что она могла поклясться, что даже дыхание раздражало их. Низ живота был в огне, местечко между бедрами ныло от ощущений. Кровь пульсировала по венам, молниеносные уколы похоти приводили к связывающим ее узам, чтобы облегчить боль, которая пульсировала в ее матке, Хоуп попыталась сжать бедра.