Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант

Многие годы я трудился в своей деревне, копил деньги и вел честную и правильную жизнь. Однажды мне предложили работу в столице. Я был счастлив, ибо давно мечтал увидеть великий город, откуда исходила справедливость в моей стране.

Я потратил все сбережения на покупку старенького автомобиля и поехал в столицу. Я поставил машину перед магазином моего работодателя на платной стоянке со счетчиком и зашёл внутрь, чтобы разменять деньги и бросить песо в счетчик. А когда вышел, меня арестовали.

Я предстал перед судьей, который обвинил меня в незаконной парковке, мелком воровстве, бродяжничестве, сопротивлении аресту и создании общественных беспорядков.

Судья посчитал меня виновным во всех этих вещах: в незаконной парковке – потому что я не опустил монету в счетчик; в мелком воровстве – потому что я взял песо из кассы моего работодателя; в бродяжничестве – потому что при мне не было ничего, кроме одного песо; в сопротивлении аресту – потому что я поспорил с полицейским; и в создании общественных беспорядков – потому что я плакал, когда меня вели в тюрьму.

Строго говоря, все это было правдой, и я не посчитал несправедливым, когда меня осудили. В сущности, я даже восхищался рвением судьи на службе закону.

Также я не выразил ни малейшего недовольства, когда меня приговорили к десяти годам заключения. Это казалось жестоким, но я-то знал, что закон может быть соблюдён лишь посредством применения сурового и бескомпромиссного наказания.

Меня направили в федеральную Каторжную Тюрьму Морелос. Я понимал, что мне пойдет на пользу знакомство с местом, где осуществляется наказание, и усвоение горьких плодов бесчестного поведения.

Прибыв в Каторжную Тюрьму, я обратил внимание на множество людей, прячущихся рядом в лесу. Я не придал этому особого значения, потому что привратник как раз читал мои бумаги. Он изучил их с большим вниманием, а затем открыл ворота.

К величайшему моему изумлению, как только ворота открылись, эта толпа ринулась вперед и силой проложила себе дорогу в тюрьму. Откуда-то появилось множество охранников, которые попытались оттеснить их. Но, прежде чем привратник сумел закрыть ворота, некоторым удалось проскочить внутрь.

– Разве возможно, – спросил я его, – чтобы эти люди специально хотели попасть в тюрьму?

– Именно так, – ответил привратник.

– Я всегда полагал, что тюрьмы скорее служат цели удержания людей внутри, нежели чем предохранения от попадания снаружи, – заметил я.

– Да, так было, – сказал часовой. – Но в наши дни, когда в стране такое количество иностранцев и такой голод, люди рвутся в тюрьму хотя бы из-за трехразового питания. Ворвавшись в тюрьму, они становятся преступниками, и мы вынуждены оставлять их там.

– Возмутительно! – воскликнул я. – Но при чём тут вообще иностранцы?

– С них все и началось, – объяснил привратник. – В их странах царит голод, а они знают, что у нас в Мексике – лучшие тюрьмы в мире. И вот они специально приезжают, чтобы вломиться в наши тюрьмы, особенно если они не могут вломиться в тюрьму в своей стране. Но, на мой взгляд, иностранцы ничуть не хуже и не лучше наших собственных граждан, которые делают то же самое.

– В таком случае, – удивился я, – как может правительство соблюдать закон?

– Лишь скрывая истинное положение вещей, – сказал привратник. – Когда-нибудь мы научимся строить такие тюрьмы, которые смогут кого надо содержать внутри, а кого надо оставлять снаружи. До тех пор необходимо хранить всё в тайне. Тогда большая часть населения будет верить, что наказания следует бояться.

Затем охранник провел меня внутрь Каторжной Тюрьмы, в помещение Комиссии по условно-досрочному освобождению. Находившийся там человек спросил, нравится ли мне тюремная жизнь. Я ответил, что пока не могу сказать определенно.

– Что ж, – промолвил тот человек, – ваше поведение за всё время пребывания здесь было воистину примерным. Наша цель – перевоспитание, а не месть. Как бы вы отнеслись к немедленному условно-досрочному освобождению?

Я боялся ответить невпопад, поэтому сказал, что не знаю.

– Не торопитесь, подумайте, – посоветовал он, – и приходите сюда, как только захотите выйти на свободу.

После этого я направился в свою камеру. Там сидели два мексиканца и три иностранца. Двое иностранцев были французами, а один – американец. Американец спросил, согласился ли я на условно-досрочное освобождение, и я ответил, что пока ещё нет.

– Чертовски умно для новичка! – одобрил американец по имени Отис. – Некоторые из только что осужденных ничего не понимают. Они соглашаются – и бац! – попадают за ворота и могут заглядывать сюда только через щёлочку в заборе.

– А это плохо?

– Очень плохо! – воскликнул Отис. – Если тебя освободили, обратно в тюрьму уже не попасть. Что бы ты ни делал, судья попросту расценивает это как нарушение правил условно-досрочного освобождения и предупреждает, чтобы ты так больше не поступал. Скорее всего, ты больше ничего не сделаешь, потому что полицейские уже переломали тебе руки.