Хождение к морям студёным

Но день еще не миновал, ответствовали ему астрологи. Для больного снова изготовили ванну; он пробыл в ней около трех часов, лег на кровать, встал, спросил шахматную доску; хотел играть с Вельским… вдруг упал и закрыл глаза навеки.

…В сии минуты царствовала глубокая тишина во дворце и в столице: ждали, что будет, не дерзая спрашивать. Иоанн лежал уже мертвый, но еще страшный для предстоящих царедворцев, которые долго не верили глазам своим и не объявляли его смерти. Когда же решительное слово «не стало государя!» раздалося в Кремле, народ завопил громогласно».

Под кровом вечной тишины

Конечно, в первые дни после смерти царя никому не было дела до астрологов и волхвов. Наконец, вспомнили о них. Решил Богдан Вельский отпустить предсказателей. Незачем им теперь в Москве отсиживаться на казенных харчах. Явился боярин в дом, где проживали астрологи и чародеи. Все оказались на месте. Вот только «малехонький свистун» куда-то запропастился.

Начал Вельский предсказателей расспрашивать, а те руками разводят:

— Не знаем, боярин-кормилец, как и куда «чудин-белоглазый» подевался. Свистал-свистал кроха, да и просвистал жизнь государя. Поди погляди, боярин, может, и сокровищ царских теперь не досчитаешься…

Неизвестно, выполнил ли Вельский совет предсказателей, но по Москве несколько дней шли поиски маленького северного чародея. Найти его не смогли, зато поползло по городу множество слухов о таинственном человечке с длинной бородой. Носился он по Москве с огромным мешком и все тосковал по родному Северу. Пытался будто бы проскочить через городские заставы, да никак не удавалось.

Из-за этого обозлился «чудин-белоглазый» на жителей столицы и принялся мстить. По ночам забирался он в свой мешок и замирал прямо на дороге. А заслышав шаги одинокого прохожего, начинал хрюкать и гоготать.

Прохожий радовался, что нашел нежданно свинью или гуся, и кидался к мешку. Тут-то его «чудин-белоглазый» хватал за руку и утаскивал в подземелье.

Не доносит древняя молва, сколько времени так измывался маленький чародей над москвичами. Но и спустя века от знатоков преданий и поверий можно было услышать, что еще блуждает по московским подземельям неприкаянный седовласый карлик. Заманивает он туда горожан обещаниями несметных богатств и навсегда оставляет в темном царстве. А сам еще и жалуется несчастным, будто никак не может он вырваться из здешнего подземелья и уйти в родной северный край.

Конечно, слишком сказочными выглядят рассказы о таинственной «чуди белоглазой». И все-таки предания о ней притягивают к себе и любознательных слушателей, и ученых, и поэтов разных народов и поколений.

Может, и Александр Пушкин, услышав легенды о сказочных способностях «чуди белоглазой», впоследствии отразил свои впечатления в поэме «Руслан и Людмила»:

Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Все слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.

Страж Полярной Звезды

Северный океан есть пространное поле, где усугубиться может

Российская слава, соединенная с беспримерною пользою

чрез изобретение восточно-сибирского мореплавания…

Михаил Ломоносов

И «острые горы» и «падающая ледяная глыба

В переводе с голландского «Шпицберген» означает «Острые горы». Такое название дал северному архипелагу в XVI веке знаменитый путешественник Биллем Баренц. Пытаясь отыскать северо-восточный проход из Атлантики в Тихий океан, он совершил три экспедиции по северным морям. Последнее путешествие закончилось трагически. Летом 1597 года голландский мореход умер. Это случилось когда участники экспедиции были вынуждены покинуть свой корабль, затертый льдами у побережья Новой Земли, и отправиться в обратный путь на двух лодках.

Норвежцы Шпицберген называют Свальбардом. В XIII веке датский историк Саксон Грамматик сообщал, что на островах этого архипелага жили очень высокие люди. А название «Свальбард», или «Холодный Берег», дали прибывшие туда викинги.

Свежевание кита (старинная гравюра)

Но на Шпицбергене многочисленные экспедиции пока не нашли никаких следов и свидетельств пребывания там викингов.

Наши поморы стали осваивать эти острова задолго до экспедиции Баренца. Некоторые исследователи полагают, что новгородские мореходы бывали там еще в X веке. Русские называли архипелаг Грумантом.