Хождение по мукам

Зачем вы ищете живого между мертвыми? Зачем маловерствуете? Жива наша Россия, и ходит по ней, как и древле, русский Христос в рабьем поруганном виде, не имея зрака и доброты. Не тот, которого Блок показал, не «снежный и надвьюжный», но светлый ветроградарь в заветном питомнике Своем зовет Он тихим голосом: Мария! И вот-вот услышит заветный зов русская душа и с воплем безумной радости падет к ногам своего Раввуни... Кроме этой веры, кроме этой надежды ничего у нас более нет. Но русская земля это знает, и она спасет русский народ, по ней стопочки Богородицыны ступали...

С.Н. Булгаков. «На пиру богов»

Название романа, на что уже неоднократно указывалось, восходит к названию популярного в древнеславянской письменности апокрифа «Хождение Богородицы по мукам», содержанием которого является описание мук грешников в аду. После молитвы на Елеонской горе Богородица, в сопровождении Архангела Михаила, приходит туда, где несут наказание не признававшие Господа, нарушавшие клятвы и заповеди. Сомневаясь в божественной справедливости их мучений, она трижды обращается к Господу с просьбой облегчить участь страдающих. Но лишь после того, как к мольбе Богородицы присоединяются все небесные силы (пророки, апостолы, евангелисты), Он соглашается дать грешникам временное облегчение. Их страдания отныне прекращаются от Великого четверга до Пятидесятницы.

На протяжении XIX в. текст апокрифа неоднократно воспроизводился в различных изданиях[382]. Довольно популярным чтением было «Хождение» в народной среде, особенно у старообрядцев с их восприятием окружающего мира как «царства Антихриста». Упоминается оно и в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» (в главе пятой «Великий инквизитор» книги пятой «Pro и contra»), где настойчиво звучит тема богооставленности человека, ставшая особенно актуальной в первые десятилетия XX в. Собираясь прочесть брату Алеше свою поэму о Великом инквизиторе, Иван Карамазов говорит: «Видишь, действие у меня происходит в шестнадцатом столетии, а тогда, – тебе, впрочем, это должно быть известно еще из классов, – тогда как раз было в обычае сводить в поэтических произведениях на землю горние силы. Я уж про Данта не говорю. Во Франции судейские клерки, а тоже и по монастырям монахи давали целые представления, в которых выводили на сцену Мадонну, ангелов, святых, Христа и самого Бога. (...) У нас по монастырям занимались тоже переводами, списыванием и даже сочинением таких поэм, да еще когда – в татарщину. Есть, например, одна монастырская поэмка (конечно, с греческого): “Хождение Богородицы по мукам”, с картинами и со смелостью не ниже Дантовских. Богоматерь посещает ад, и руководит ее “по мукам” архангел Михаил. Она видит грешников и мучения их. Там есть, между прочим, один презанимательный разряд грешников в горящем озере: которые из них погружаются в это озеро так, что уж и выплыть более не могут, то “тех уже забывает бог” – выражение чрезвычайной глубины и силы»[383]

.

Не обошел вниманием тему богооставленности и Толстой. Ею отмечен в романе монолог «неизвестного строгого старичка в очках», старообрядца, попутчика Телегина по дороге из Москвы в Петербург, повествующего о забвении человека Богом и неминуемости «жестокой» расплаты: