Хождение по музам. Сборник юмористических рассказов

Студенчество Егора пришлось на развал Советского Союза. Все эти путчи и другие события, потрясшие страну, Егора волновали мало. Но закрыли мамин завод, и она осталась без работы.

Егор подумал, подумал и пошел на рынок, помогать челночникам таскать тюки, раскладывать товар, выполнять разные мелкие поручения.

– Сынок, купи хлеба, – просила мама, делая заплатку на штанах сына: «Ничего, еще год поносит».

Егор, скрепя сердцем, приносил домой буханку.

– Егор, молоко закончилось.

Егор всегда покупал самое дешевое и всегда один пакет. Питались скудно, со стола сначала исчезли сладости, потом мясо, следом молочка. Мама варила щи на воде, заедали хлебом, после пили чай без сахара.

Оба сильно похудели. Мама все больше лежала, ни что сил не оставалось. Егора она жалела, стыдилась, что села мальчику на шею. Ей было невдомек, что большую часть заработанного Егор складывает все в ту же коробочку.

Коробочку Егор теперь прятал, от греха подальше. Мама не молодела, да и питание скудное сказывалось. Как-то утром не смогла встать с постели.

– Ма, ты чего? – заволновался Егор.

– Ничего, сынок, сейчас полежу, да встану. Беги на занятия, – Евдокия Егоровна потрепала Егора по непослушным кудрям.

– Ладно, – согласился сын.

Только за Егором закрылась дверь, Евдокия Егоровна разразилась слезами. Все было в этих слезах: и упрек бросившему ее с малым дитятем мужу, и светлая память рано оставившим этот мир родителям, и любовь к сыну, и нежелание быть обузой.

Егор вернулся поздно вечером, осторожно заглянул в комнату, мама мирно спала. «Ну, и слава богу». Егор запер дверь своей комнаты на ключ, достал заветную коробочку, пересчитал накопившуюся сумму.

После девальвации часть денег «сгорела», но Егору было все равно. Он и обесценившиеся деньги считал. Насладившись видом, аккуратно закрыл коробочку крышкой и убрал в укромное место.

Потом завалился на диван, закинул руки за голову и стал мечтать, что бы он на эти деньги купил. Утром он снова застал маму в постели:

– Ма, ты как? – забеспокоился Егор.

– Хорошо, сынок, – соврала она, – сынок, у тебя девушка есть?

Егора словно ударили под дых. Он покраснел, потом побледнел.

– Нет, – признался он, потупив глаза.

– Почему? Ты же такой видный молодой человек, – улыбнулась Евдокия Егоровна.

– Ладно, ма, мне пора, на занятия опаздываю, – Егор выскочил из комнаты, словно за ним черти гнались.

Евдокия Егоровна вздохнула, а Егор всю дорогу злился: «Сдались мне эти девушки, – рассуждал он. – Какой от них толк? Никакого, только растраты одни». Вечером Егор пришел пораньше с баранками, решил побаловать маму. Евдокию Егоровну он снова застал в постели.

– Ма, ты хоть вставала? – всерьез обеспокоился Егор.

– Вставала, сынок, совсем недавно прилегла, – снова солгала она.

– Ма, ты хоть ела что-нибудь?

Евдокия Егоровна покачала головой. Егор разогрел зеленый борщ, в котором сиротливо плавали несколько кусочков яйца, отрезал кусок хлеба потолще. Евдокия Егоровна сделала несколько глотков борща, от хлеба отказалась, обессиленно упала на подушку.

– Я вызову завтра врача, – сказал Егор, унося миску с едва тронутым борщом.

– Сынок, – позвала Евдокия Егоровна, – я чувствую, недолго мне осталось.

– Ма, ну что ты такое говоришь? – перебил Егор, но Евдокия Егоровна нетерпеливо продолжила:

– Внуков мне уже не понянчить, хочу хотя бы увидеть, что ты в надежных руках.