Хождение под мухой

– Наина, – сказала девица, подавая бабке руку с ужасающе оранжевыми ногтями.

Баба Аня просто похолодела. Девчонка совершенно по-хозяйски разглядывала комнату и, хихикая, прижималась к Витеньке. Глупый внук блаженно улыбался и выглядел словно Иван Царевич, нашедший свою Василису Прекрасную.

Только Анна Ивановна сразу поняла: перед ней Лягушка, и никогда она не станет красавицей. Осторожно порасспросив Наину, Анна Ивановна перепугалась еще больше. Девушка оказалась не москвичкой, жила в общежитии и происходила из многодетной семьи. Старушка лишилась сна, великолепно понимая, что за особа упорно виснет на ее внуке. Этой дряни нужна прописка, разве Наина – дура и не понимает, за какого парня собирается замуж?

Не успела Анна Ивановна сообразить, что лучше предпринять, как всевидящий создатель вновь явил необычайную милость.

Витенька не пришел вовремя домой, а где-то около одиннадцати вечера позвонила женщина и сообщила:

– Витя тяжело заболел, инфекция опасная, очень заразная, посещать его нельзя.

Анне Ивановне, между прочим, стукнуло семьдесят. Ей уже тяжело мотаться с сумкой продуктов по больницам. Потому старушка только обрадовалась, услыхав, что в клинике карантин. Ну а затем вновь перезвонила та же дама и сказала:

– Ваш внук скончался.

Анна Ивановна старательно делала вид, что убита горем, но в душе радовалась такому повороту событий. Значит, гадкая Наина с наглыми, густо накрашенными ресницами никогда не окажется на ее жилплощади. И еще больше ей повезло, что Витенька умер в такой великолепной больнице.

– Замечательные врачи, – ахала Анна Ивановна, – ласковые, обходительные, ни копейки ведь не дала, а встретили, словно родную!

Сначала бабусю напоили чаем с изумительно вкусным печеньем, а потом женщина, видно, самая главная, развела руками:

– Уж извините, Анна Ивановна, мы старались, как могли, но Виктор поступил в запущенном состоянии.

– Бог дал, бог взял, – перекрестилась старушка, – тело, можно, у вас пока полежит? Буду по знакомым деньги собирать на похороны.

Врачи переглянулись, и женщина сказала:

– Мы чувствуем себя виноватыми, поэтому поможем со скорбными церемониями.

И Витю похоронили за счет больницы. Анна Ивановна, увидав в гробу внука, впервые «надевшего» костюм, даже умилилась: экий красавец. Все было, как у людей, домовина, и даже два венка. Один в складчину купили коллеги по работе, другой заказали врачи.

К родственникам Лакова Филиппа Матвеевича я ехала обуреваемая самыми разными мыслями. Похоже, опять бегу не в том направлении. Добровольные доноры Панкратов и Самохвалов не оставили после себя безутешных родственников. Брезжила слабая надежда на то, что у Филиппа Лакова целая квартира братьев и сестер, до сих пор носящих траур.

Едва докатив до нужного дома, я сразу поняла, почему у Лакова в документах не был указан номер квартиры. Общежитие.

У входа сидела бабка с газетой.

– Здравствуйте, – притормозила я.

– Кхм-кхм, – отозвалась дежурная.

Решив, что это приветствие, я задала следующий вопрос:

– Подскажите, в какой комнате проживает Лаков?

– Кхм-кхм.

– Не поняла, извините.

– Кхм-кхм.

– Где?

– Чего привязалась, – заорала бабка, отодвигая газету, – русским языком который раз отвечаю: не знаю. Тут чистый караван-сарай, кто, где и с кем живет, ни за что не разобрать. Дурдом. Ступай по комнатам, коли не лень ноги топтать.

Я послушно пошла вперед, стуча в каждую дверь. Про Лакова не слышал никто. Счастье улыбнулось на втором этаже. Усталая женщина в грязной кофте и сильно потертых джинсах переспросила:

– Лакова? Фильку? Так он помер.

– Да ну?! Что же случилось?

– Хрен его разберет, – ответило милое создание, – тут если кто к чертям спускается, мигом понятно отчего. Пьют по-страшному. Только Филька к бутылке не прикладывался. Фаина говорила, какая-то зараза с ним приключилась, то ли грипп, то ли еще чего, да вы у ней спросите.

– У кого?

– Да у жены Фильки, Фая ее зовут, рядом со мной живет.

Я ткнулась в соседнее помещение:

– Фаину можно увидеть?

Безобразно толстая молодая женщина с грязными, свернутыми в пучок волосами подняла голову:

– Вам кого?

– Лаков Филипп тут жил?

Хозяйка поднялась из кресла, и я поняла, что она беременна на последнем месяце.

– Вы Фаина? – продолжила я, видя, что жена Филиппа не торопится вступить в разговор. – Вы его супруга?

– Филька помер, – равнодушно бросила тетка, – имейте в виду, если он и у вас деньги одалживал, то я отдавать ничего не стану! Это не я брала, а Филипп. Вы уже десятая, кто свои кровные получить хочет. Что же мне, мебель распродавать, голой остаться? Между прочим, я вышла замуж за приличного мужчину, и скоро мы отсюда съедем в свою квартиру, вот так.

И она гордо посмотрела на меня. Для человека, который провел большую часть жизни в общежитии, собственное жилье – огромная радость.

– Поздравляю, – вполне искренне сказала я, – пусть у вас будут счастье и удача на новом месте, пусть ваш ребеночек родится в красивой квартире и никогда не узнает, как тяжело пришлось его матери.

Лицо Фаины разгладилось, глаза подобрели.

– Слышь, – проговорила она, – давай чаю выпьем?