Хождение под мухой

– Вот что вышло, – бормотала девушка, глядя на бегущую за окном дорогу, – сам умер и нас, считайте, убил. Через три дня с квартиры в деревню съезжать, уже покупатели нервничают, мама пообещала в понедельник площадь освободить, думала, Славик в больнице месяц проведет, а мы пока обживемся. Что же теперь, а?

И она заплакала. Я молчала, в голове, словно вспугнутые птицы, бились самые разные мысли. Егор брал взятки за пересадку органов? Но ведь клиника Богдана не занималась ничем серьезным. Да, там имелись хорошие специалисты: невропатологи, окулисты, терапевты… Да, в просторных кабинетах было большое количество новейшей, самой современной аппаратуры. В медицинском учреждении великолепно ставили диагнозы и… отправляли больных в другие места, если требовалась операция. Похоже, что Богдану не нравилось наблюдать, как денежная река течет в чужие карманы. Наверное, поэтому он и задумал создать новый центр с больницей и санаторием, но не успел… Впрочем, в клинике делали аборты. Но, согласитесь, это ведь не операции по трансплантации органов.

Мы доехали до Лианозова и поднялись в крохотную квартиру, забитую узлами и коробками. На разложенном диване лежал худой-прехудой парень со странно раздувшимся, словно накачанным воздухом лицом. Глаза его были обведены черными кругами, губы по цвету слились со щеками.

– Мама, – попытался он приподняться, – что случилось?

– Все в порядке, – фальшиво бодро ответила Настя, – отдыхай, Славик. Видишь, погода каждый день меняется, вот ей плохо и стало.

– Ну, – поинтересовался Слава, – когда меня соперируют?

– Скоро, – попыталась изобразить радость Настя и быстро глянула на меня: – Пойдемте, чаем угощу.

На неожиданно большой кухне она поставила чайник и прошептала:

– Не знаем, как Славе сказать про смерть Егора Владимировича, прямо язык не поворачивается, он так надеялся.

И она тихо-тихо, как-то робко заплакала.

– Чего уж там, доча, – произнесла Света, входя в кухню, – теперь ничего хорошего с нами не случится. Не жилец Славик, до конца года не дотянет.

Женщина села к столу и принялась мерно засовывать и вытаскивать из кружки пакетик чая «Бодрость». Потом она заметила меня и пробормотала:

– Это вы нас подвезли? Спасибо, только извините, заплатить нечем, денег нет. Хотите банку варенья? Закрутила в прошлом году.

Я вздохнула. Очевидно, у бедной Светланы нет настоящих друзей, вот женщина и не привыкла к тому, что кто-то может помочь бескорыстно.

– Мне не нужны деньги, более того, я могу попробовать выручить ваши пятнадцать тысяч.

В глазах Светы мелькнула робкая надежда.

– Да? И сколько?

– Нисколько, лишь бы получилось. Только вы должны мне помочь.

– Как?

– Позвоните своей хозяйке, поблагодарите, сообщите, что у Славика все хорошо, и спросите, нельзя ли помочь на тех же условиях даме по имени Евлампия Андреевна Романова, это я.

– Зачем?

– Послушайте, не будем терять времени, хотите вернуть деньги, звоните.

– Мне не нужны эти тысячи, – выдохнула Света.

– Правда?

– Пусть лучше Славика прооперируют.

– Может, получится, звоните!

Света пододвинула к себе допотопный аппарат и принялась накручивать черный диск.

– Тамара Петровна? Здрассти, Света беспокоит.

Я молча слушала ее сбивчивую речь. Наконец женщина положила трубку на рычаг:

– Прямо сейчас велит ехать.

– Куда?

– Улица Фестивальная, знаете?

Еще бы, это совсем недалеко от моего дома.

– Вот, глядите, – старательно растолковывала Света, – на бумаге нарисую. Там запутаться легко, первым стоит дом 9, а вам нужен 9б, только не перепутайте, не «а». 9б.

Я кивнула и уехала.

ГЛАВА 14

Тамара Петровна встретила меня, как родную, и повела по ковровым дорожкам в глубь отлично отремонтированной и дорого обставленной квартиры. Кухня тут оказалась просторной, сплошь забитой бытовыми электроприборами. Кофе мне предложили отличный, а коробка конфет бельгийского производства, с которой хозяйка небрежно содрала хрусткую обертку, стоила пятьсот рублей. Я давно поглядываю на эти шоколадки в супермаркете, но меня душит жаба, ну не могу отдать полтысячи за триста граммов изделий из какао-бобов.

– Дорогая моя, – щебетала Тамара Петровна, – я понимаю ваше горе, кто в семье болен?

Я человек суеверный, поэтому заявила:

– Муж.

– Вот уж несчастье, – квохтала дама, – совершенно случайно я имею возможность помочь, абсолютно бескорыстно. Поверьте, лишь из человеколюбия, мне ничего не достается.

Я посмотрела на ее сверкающие кольца, нанизанные на пальцы в несколько рядов, на тяжелые, оттягивающие уши серьги, на толстую цепочку… Обежала глазами роскошную кухню и кивнула:

– Встречаются, к счастью, в наши времена добрые люди.

– Абсолютно случайно я знаю об этой возможности, – ощупывала меня цепким взглядом хозяйка, – но, к сожалению, не все отличаются человеколюбием, поэтому операция стоит денег.

– Понятно, – улыбнулась я, – бесплатно ничего не бывает.