Хождение в Москву

Таким образом, Большая Якиманка носит имя дедушки и бабушки Христа, а не Георгия Димитрова, как было в советское время. Этот болгарский революционер прославился, как говорилось выше, смелыми речами на процессе по делу о поджоге рейхстага. Из зала суда обвиняемый вышел оправданным и отправился героем в Москву, где возглавил III Коммунистический Интернационал – Коминтерн, штаб мировой революции и разведки. Димитров отправил на казнь многих вождей компартий, не угодивших Сталину. Не без основания Запад считал партии Коминтерна – «рукой Москвы». Димитрова, как Ленина, похоронили было в мавзолее. Но болгары помнили за ним не только геройские дела, поэтому после краха коммунизма закопали вождя, не зная, что теперь делать с мавзолеем. А на бывшей улице Димитрова остался памятник. Бронзовый Димитров грозит кулаком прохожим и детям в сквере, напоминая о времени, когда в Москве безраздельно властвовали коммунисты.

Яким и Анна стояли у истока Якиманки, а в устье улицы, перед впадением в Калужскую площадь, возвышалась большая церковь в честь иконы Казанской Божьей Матери. Ее помнят многие бывшие студенты, сбегавшие из близлежащих институтов в кинотеатр «Авангард»... Под штукатуркой побеленных стен, где шли новые фильмы, скрывались лики святых. То был первый на моем пути городской кинотеатр, куда я попадал из барака строителей университета на Ленгорах: Москва заканчивалась тогда за Калужской заставой.

В Средние века жившие здесь стрельцы возвели полковой храм Святого Николая Чудотворца. За ним укоренилось название по приделу в честь иконы Казанской Божьей Матери. Это поясное изображение Девы Марии с младенцем на левой руке. Икона прибыла вместе с казанским ополчением и в стане князя Дмитрия Пожарского стала предметом особого поклонения и молитв. Ополченцы приписали святыне освобождение Москвы от поляков. Образ хранился перед революцией в Казанском соборе на Невском проспекте. А в московской Казанской церкви у Калужской площади почитался список с нее, точная копия. То был храм в византийском стиле, построенный на месте более древнего архитектором Николаем Никитиным, одним из основателей «русского стиля» в архитектуре конца ХIХ века. «Этот обширнейший из московских храмов принадлежит к числу выдающихся по великолепию своей отделки», – писали о Казанской церкви после ее освящения в 1886 году. Никитин (автор «Погодинской избы» на Пироговке, церквей, гостиниц, доходных домов) Казанской церкви отдал десять лет жизни. Взорвали и вывезли храм на свалку по-ударному, за несколько дней.

Тоскуя в эмиграции по Москве, Иван Шмелев много раз поминал в «Лете Господнем» Казанскую, живописал в мельчайших подробностях жизнь и быт ее причта. Отец писателя избирался старостой церкви, сюда привел он сына на первую молитву.

Посреди Якиманки, на углу Первого Хвостова переулка, красовалась церковь Петра и Павла в Хвостове. Так называлось село, принадлежавшее тысяцкому Алексею Хвосту, убитому боярами. Село помянул в завещании Дмитрий Донской. Стрельцы на месте деревянной возвели каменную церковь. Позднее появился придел в честь мучеников христианства Кирика и его матери Иулитты, живших в III веке в Малой Азии. Казалось бы, зачем спустя пятнадцать столетий строить москвичам памятник Кирику и Иулитте? Но для церкви «несть эллина и иудея», она хранит память о всех святых мучениках, отдавших жизнь за веру, когда бы и где бы они не жили.

В середине ХIХ века архитектор Петр Буренин возвел для храма Петра и Павла колокольню и трапезную с приделами. Где все это? В толще стен дома на Якиманке, 31. Храм здесь не сломали, уничтожили другим советским способом. Снесли шатровую колокольню и купол, над обезглавленными стенами церкви надстроили два этажа, внутри и снаружи все переделали. Образовалось четырехэтажное, как выражается мэр Москвы, «плоскомордное» деловое здание без затей на фасаде. Судьбу Петра и Павла разделили все московские постройки архитектора Буренина: колокольни этого архитектора снесли на Якиманке, Воздвиженке, в Пупышах и за Проломной заставой...

Пощадили на Якиманке одного Ивана Воина. Спасла его красота. Приписывают постройку выдающемуся архитектору «суперинтенданту» Ивану Зарудному, автору знаменитой Меншиковой башни на Чистых прудах. Он творил в эпоху Петра. Увидев затопленный в половодье Москва-реки обветшавший храм, царь повелел в 1709 году выстроить новый в честь триумфа под Полтавой. И поднять его на более высоком месте, недоступном воде. Петр не только дал на это дело триста золотых рублей, но, как пишут, прислал план, выделил кирпич, который шел тогда лишь на строительство Санкт-Петербурга. Так после победы над Карлом ХII появился замечательный памятник русской воинской славы. По установившейся традиции – в форме храма.