Хождение в Похъёлу

Мутные зеленоватые воды тихо струились меж обрывистых откосов, прячущихся в патлах нависающей побуревшей травы и в густых тальниках. С приглушённым журчанием река уходила под завал обглоданных ледоходом брёвен и вновь безмятежно продолжала свой путь до следующего затора. Из-под ног с писком выскакивали потревоженные мыши и полосатые бурундуки. Оставив на воде мелкую рябь, вслед за матерью метнулся в заросли прибрежных трав не перелинявший ещё до конца утиный выводок. На опалённой молнией верхушке старой ели вовсю трещала-заливалась кедровка. Взбалмошный её крик звонко разлетался над седым замшелым лесом и отражался от затянутого серой прозрачной мглой низкого неба.

Идущий впереди высокий жилистый охотник с длинной вьющейся бородой, прикрывающей связку гремящих ожерелий на впалой груди, покосился недобрым взглядом на заходящуюся в истеричном крике кедровку. Теперь уж точно вся нечисть в округе знает о двух людях, забредших на свою голову в эти глухие места. Скоро солнцу садиться, а они всё никак не могут дойти до следующей стоянки. Видно, сбились где-то. Не нужно было подходить так близко к воде. Держались бы правее, не угодили бы в эту непролазную чащу. Скорее б выбраться, да до темна насобирать дров. Наверняка, едва начнёт смеркаться, явятся здешние хозяева.

Он устало посмотрел направо и скривил губы — там, за чахлой паутиной серых ломких веточек, по-прежнему тянулась ржавая болотина. Не свернёшь. Прозевали они где-то развилку на узкой зверовой тропе. Перехитрил их коварный Л’ёкко. Охотник вздохнул, поправил перекинутые через плечо ремни от колчана и убранного в чехол лука и широкую лямку сумы с припасами, одёрнул задравшуюся меховую безрукавку, остановился и, опершись на копьё, обернулся.

Шедший следом молодой охотник с едва опушённым завитками светлой бороды подбородком чуть не ткнулся во внезапно остановившегося старшего попутчика. Поймав его недоумённый взгляд, долговязый кивнул через плечо в сторону полузасохшей ели. Молодой понимающе тряхнул головой.

— Худая птица, — произнёс он и настороженно повёл глазами по окружающему криволесью.

— Скоро дойдём, — сказал старший, стараясь говорить ровным голосом, но получилось у него это как-то не слишком уверенно. — Стоянка где-то поблизости. Брат не стал бы делать длинных переходов даже в таком месте. Думаю, вот-вот выйдем.

Молодой не ответил, явно уловив нотки сомнения в голосе старшего. А вдруг стоянка находится вообще в стороне от реки? Тогда, следуя её течению, они выбрали неверное направление и, продолжая упрямо следовать ему, обрекают себя на страшную участь — очутиться посередь дремучего леса, без защиты праотцов, лицом к лицу с чудовищами ночной тьмы. Это верная погибель! До наступления темноты им придётся успеть обустроить собственную стоянку и самим вдохнуть жизнь в намо[1]. Они уже полдня продираются между болотом и сильно вихляющей рекой, а потерянная тропа, скорее всего, по прямой срезает речные петли. Значит, Вёёниемин мог пройти достаточно далеко, прежде устраиваться на ночлег. Они вообще могут не достичь следующей стоянки брата до темноты. И тогда…

Думать о том, что произойдёт тогда, обоим совсем не хотелось.

— Пойдём, — вновь сказал старший, поворачиваясь лицом к неведомой глубине нехоженого леса.

Через пару шагов, угадав мысли бредущего за ним младшего брата, он добавил:

— Возвращаться и искать потерянную тропу нет времени, мы погибнем.

И, не дожидаясь ответа, ускорил шаги.

Шли молча. Миновали один речной поворот, затем другой. И по-прежнему справа чернели застоявшиеся болотные воды, а слева — все так же неторопливо, бесшумно текла река. Впереди меж заскорузлых обомшелых стволов громоздились казавшиеся непроходимыми завалы бурелома, сквозь которые им всё же удалось пролезть. Натруженные ноги болели, заставляя обоих путников постоянно думать об отдыхе. Но оба знали — останавливаться нельзя! И они дружно продолжали двигаться вперёд. Чем дальше шли, тем мрачнее и тревожнее становились их взопревшие от пота лица.

Сколько ещё они шли, сколько речных петель осталось позади, они не смогли бы ответить, если бы кто и спросил. Ни один, ни второй того не считали, всецело отдаваясь одному лишь желанию — достичь во что бы то ни стало безопасной стоянки.

Внезапно они поняли, что гнилостный запах болота, который с полудня неотступно сопровождал их, куда-то улетучился. Оба удивлённо посмотрели в сторону и, к своей радости, обнаружили, что обоняние их не обмануло. Болото исчезло, осталось где-то позади, за тесной чередой еловых стволов. Не сговариваясь, они свернули вправо и вскоре ступили на узкую, но хорошо утоптанную оленьими и лосиными копытами тропу. Тяжело переведя дыхание, они переглянулись, и их лица осветились торжеством.