Хождение за три неба

Для начала я решил проверить, а не теряют ли волосы Гуль мягкость и объём после 16-ти часов дня? Нежно коснувшись её волос, я решил, что нет. И объём есть, и мягкость. Я зарылся в волосы носом. И пахнет приятно, травами, солнцем… Гуль как-то странно засопела. А я вдруг поцеловал её в ушко. Сам не знаю, почему я это сделал! Потом я решил проверить, а не оставляет ли её дезодорант белые следы на чёрном и жёлтые следы на белом? Для этого мне пришлось расстегнуть курточку девушки. Но никаких следов я не увидел, поскольку было абсолютно темно. Зато, случайно коснувшись девичьей груди, я понял, что силикона тут нет и быть не может. Единственно, что тут может быть — так это только пружинки. Ибо грудки вызывающе и нахально торчали вверх. Я поощрил их поцелуем и продолжил свои научные изыскания. Почему-то теперь мы с Гуль сопели, как два поросёнка с насморком. Вспомнив про «Скафа», я шуганул его прочь. Это записывать нельзя! Это секретные исследования.

Следующим интересным вопросом было наличие тату и пирсинга. Тату я не увидел, а колечка в пупочке не было. Я это знаю наверняка, потому что исследовал пупок языком. Чтобы не ошибиться. Тут что-то стало давить мне в… э-э… ниже пояса… в камуфляже. Я судорожно содрал с себя куртку, бросил её на траву, и осторожно положил Гуль сверху. Она слабо отбивалась. Очень слабо, пока случайно не ухватилась рукой за мой брючный ремень. То ли у них ремни такой же системы, то ли Гуль такая наблюдательная девочка, но руки у неё сильные, как у воина. Я почувствовал мощный рывок, можно сказать — подсечку, и ремень мгновенно ослаб, оставив меня полностью беззащитным в руках этой хищницы. Пока я проверял, бреет ли она ноги замечательным пластмассовым станком э-э… забыл его название, штаны, как-то сами по себе, с меня сползли… После ног, очередь, сами понимаете, была за изучением её интимной стрижки, но тут Гуль издала какой-то глубокий стон-вздох и обхватила меня небритыми ногами. Я и забыл про все остальные пункты осмотра… Поэтому про её крем для умягчения пяток я ничего путного сказать и не могу.

Минут пять я вообще сказать ничего не мог. После того, как мы прекратили кричать хором в ночной тишине. А когда я повернулся к ней лицом чтобы что-то спросить, эта хулиганка снова кинулась на меня. Мне пришлось защищаться. Сначала раза два, а потом, отдохнув, агрессором выступил уже я.

Ну что вам сказать? Первые лучи рассвета мы встретили как единственные мужчина и женщина на этой прекрасной земле. Но мы ошибались. Невдалеке качнулась глыба мрака, и к нам вышли три чёрных дракона.

— А вот и чрезвычайная тройка! — подумалось мне. — А я одет не по форме… Даже знаменитого исландского начленника нет. Стыдоба!

Но тут героический поступок совершила Гуль. Она вскочила, обнажённая, светящаяся в свете зари, раскинула руки крестом, как бы прикрывая меня, и закричала во весь голос: «Старшие! Этот человек убил мою сестру и взял мою девственность! Дайте ему счастье полёта!»

Искренне скажу, такого честного, прямого подхода к изложению сути тяжбы, я давно не встречал! Как она заботилась, чтобы мне было хорошо! Правда, она думала, что этот счастливый полёт будет последним в моей жизни… Я это оценил. Сидя на заднице и судорожно натягивая штаны.

— «Скаф», если я прыгну в пропасть, ты меня вытянешь?

— Легко, Афанасий! Прыгай! Летать будешь, как принц фей… то есть — феев принц. Короче — прыгай и ничего не бойся!

— Значит, это вы Старшие будете? — я наконец-то справился с ремнём и затянулся. — Хм-м… А я уже почти год как пенсионер. Значит, я постарше вас буду, ящерицы вы мои антрацитовые! Ну, что? Судебное заседание объявляется открытым?

И тут, представляете, я похолодел. В голове студёным ветерком сквозанула чья-то мысль: «А он смешной, этот человек!» А в ответ другая: «Ты ошибаешься, сестра… Он страшный человек… Он не нуждается в нас…»

Я радостно оскалился. Мыслеречь упала мне на шару. Даже учить не нужно! Красота!

Глава 8

— Ты что же, паршивец, делаешь, а? Ты что творишь, Афанасий? — От ласкового шипения деда не только кролик, но и лев бы жидко обделался. — Ты же нас со всей планетой рассоришь! Ты экспедицию на грань провала поставил! Во-о-н отсюда! Домой! Забирай свою всадницу безлошадную — и домой! Немедленно!

Дед грохнул кулаком по каменной столешнице и зашипел уже от боли, замахал рукой. Петрович с Костей старались на меня не смотреть. Шла семейная разборка — дед учил и воспитывал внука…

А мне и крыть было нечем. Я, как всегда, снова отличился…

— …Ну, что? Судебное заседание объявляется открытым? — Я смотрел прямо в глаза самому крупному дракону, стоявшему прямо напротив меня. Глаза были жёлтые, с вертикальным зрачком. Ни понимания, ни гнева, ни снисхождения в них не было.

— Почему ты убил младшую сестру, человек? — холодком пронёсся в голове чей-то вопрос.

— Я не сестру убил. Я убил дракона, который охотился на человека… на девушку. Я хотел спасти её. Прямо перед этим на нас нападали драконы… Двух мы скрутили. Но убивать не стали. Однако их когти и зубы я видел и оценил.