Хозяева космоса

Кабина поднялась так внезапно, что Кинсолвинг упад на колени. Неуклюже поднявшись, Кинсолвинг порадовался, что он один. Объяснить подобное поведение было бы трудно, а главное – его бы запомнили. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это стать предметом разговоров.

– Будь же незаметным! – приказал он себе.

Дверцы раздвинулись, и все попытки стать незаметным испарились.

Перед отворившейся дверцей лифта нависал робот-дворецкий, он произнес:

– Приветствуем вас, мистер Бартон. Леди Ларк ждет вас у себя.

В добавление к роботу вдоль стен безучастно стояло несколько слуг-людей, ожидающих малейшего намека на какую-нибудь просьбу. Кинсолвинг пытался особенно не приглядываться к ним, когда пробирался за роботом-дворецким. Ковры, должно быть, были персидские. Ничего другого, судя по рисунку и ощущению ворса под ногами, здесь быть и не могло. Стены украшали картины известных художников, и в самых неожиданных местах можно было увидеть искусные статуи. Более того, все это завершалось панорамой города, расположившейся за чистыми окнами.

Кинсолвинг шел дальше, поражаясь такому богатству. Предыдущее его посещение ГТ-4 не раскрывало перед ним этой стороны операций Межзвездных Материалов. Кинсолвинг понимал, что сейчас он погрузился в мир, предназначенный только для немногих избранных.

Немногих избранных, подобных Ларк Версаль.

– Дорогой! – приветствовала его она.

Ларк обвила руками его шею и слегка покачивала Кинсолвинга, пока он входил в комнату, украшенную даже еще богаче, чем территория снаружи. Он почти не замечал убранства комнаты. Ларк была одета блистательно и напоминала еще более великолепное произведение искусства.

– Тебе нравится? – спросила она, отстраняясь от него, чтобы обнаружить свою обнаженную кожу. – Я изменила некоторые краски и смешала их.

Соски отливали ярко-голубым, затем бледнели, переходя в серо-голубоватый только для того, чтобы измениться в такие оттенки, которым Кинсолвинг не мог подобрать название. Тени у нее на грудях менялись, чтобы соответствовать соскам, а все остальное тело так живо мерцало красками, что у Кинсолвинга перехватило дыхание.

– Фантастика, – шепнул он.

– Я так и знала, что тебе понравится. Но торопись. Мы должны посетить прием. Не очень большой, всего несколько сотен людей из высших слоев ММ.

– Ларк, подожди, – начал он.

– Ты ведь не собираешься снова исчезнуть, а? Это было невежливо, когда ты так поступил со мной на УПК.

В притворном гневе она топнула ногой. Из-за этого движения ступни на ее левой икре изменилась окраска.

– Мне надо было получить кое-какие документы, – объяснил Кинсолвинг. – Он сглотнул и попытался посмотреть ей прямо в глаза. Эта попытка дала больше того, на что Кинсолвинг рассчитывал. Вид ее тела захватил его совершенно, что и было задумано.

– Но теперь, когда у тебя есть все, что нужно... – начала Ларк.

– Этот прием, – вспомнил Кинсолвинг. – Кто там будет? Мне необходимо поскорей связаться с кем-то. Если я этого не сделаю...

Кинсолвинг растерял все слова, когда вспомнил случайную встречу с Камероном в вестибюле. Этот человек мог быть разодет, точно какой-нибудь придворный из Франции восемнадцатого столетия, но Кинсолвинг помнил выражение его лица, когда тот убил ллорского капитана-агента. Камерон наслаждался, воистину наслаждался убийством. За его изысканной внешностью прятался холодный и хитрый ум.

– Ой, каким занудой ты можешь быть! – раздраженно воскликнула Ларк. – Ну, все там будут. Не волнуйся, мой дорогой, я представлю тебя кому-нибудь, кто сможет помочь, обещаю, – с этими словами она резко развернулась, элегантно приподнялась на одном носочке, чтобы продемонстрировать мышцы своей ножки и послать новые оттенки цветов по стройным лодыжкам, а потом упорхнула одеваться.

Кинсолвинг бросился на стул и уставился в окно на город. Он вынужден был наслаждаться обещаниями двухсотлетней годовщины Межзвездных Материалов. Потому что последние сто лет корпорация превратила ГТ-4, этот маленький сегмент мира, в настоящий рай. Кинсолвинг разглядывал город и видел только мрачные перспективы. Жизнь его разбилась на куски, и единственная надежда вновь их соединить заключалась в том, чтобы пойти в соседнюю комнату и одеться, сосредоточившись на выборе костюма, что поможет ему больше всего. Кинсолвинг покачал головой. Нет, он не должен жаловаться. Если бы не случайная посадка «Соловья», он никогда не совершил бы побег из инопланетной тюрьмы. Его сердце охватил холод. А было ли прибытие Ларк чистой случайностью? Не заключал ли план Гумбольта кое-чего, более дьявольского, чем обвинение его в убийстве и воровстве? Кинсолвинг был не в состоянии даже представить себе, что это такое. Но ему в голову пришел один-единственный вопрос, который он до сих пор просто не имел возможности задать. Он позвал:

– Ларк, ты мне ответишь на один вопрос?

– Конечно, дорогой, если ты мне скажешь, что ты предпочтешь – это платье или жуткое синее уродство?