Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)

Весь путь через лес Коллум нес Аделию на руках. Ни разу не сбился с непроторенных троп, не запнулся о корень дерева, не выказал слабости… Сэмюэль Лэмб наблюдал за ним с мрачной сосредоточенностью и страхом. Только что этот мужчина почти умирал на залитом его же кровью полу, и вот идет с Аделией на руках и, кажется, не ощущает тяжести ноши… Торопится. Молодой дознаватель с трудом за ним поспевал…

«Обратись, обратись, умоляю тебя. Ты ведь сам говорил: обращение исцеляет».

Его сестра зналась с оборотнем… любила его… И знала, что нужно делать.

Эта мысль не выходила у брата Освина из головы… Но еще больше удивляло другое: белым волком был сам Коллум Шерман, один из богатейших людей Ланкашира, к тому же якобы мертвый и отчего-то скрывающийся под личиной простого конюха в Айфорд-мэнор.

Вопросов было так много, а вот ответов… Лэмб глянул на спутника, но так и не спросил ничего: время было не подходящее. Родильные муки сестры становились сильнее, она стенала, вцепившись пальцами в руку мужчины…

Наконец, они вышли к дороге и к привязанным к чахлому деревцу лошадям. Брошенная Брэди повозка тоже стояла на месте…

Коллум аккуратно уложил в нее девушку и сказал, обращаясь к своему спутнику:

— Езжайте в мэнор как можно скорее, а я позабочусь о повитухе.

В тот же момент Аделия ухватила его за ладонь.

— Обещай мне, — попросила она, — обещай, что, если со мной что-то случится, ты позаботишься о ребенке. Пожалуйста, Коллум! Только тебе я могу доверить его.

У мужчины шевельнулся кадык, от тяжело, с натугой сглотнул словно враз пересохшим горлом.

— С тобой ничего не случится, — хрипло прошептал он. И верно, поняв, что голос его звучит неубедительно, произнес четче: — Это лишь роды, Аделия. Ты не умрешь! Я обещаю.

Она через боль улыбнулась.

— Многие родами умирают. От этого нельзя уберечься! Просто пообещай, чтобы мне было легче…

— Милая… — Коллум прижал ее руку к разгоряченному лбу, а после поцеловал тыльную сторону ладони. — С тобой ничего не случится, но… я обещаю… — через силу произнес он.

Аделия выдохнула, словно сняли с души тяжкий груз, и в тот же момент ее тело снова скрутило от боли.

— Впрягайте лошадь в повозку и везите сестру домой, — глянул Коллум на ее брата. А сам, наклонившись, поцеловал Аделию в лоб…

Брата Освина разрывало от противоречивых эмоций: оборотень не смел даже пальцем касаться его сестры, пятнать ее самой своей дьявольской сущностью, но именно оборотень спас ее от безумца. Только благодаря белому волку Аделия сейчас с ними, а не в хижине, где могла б умереть родами без какой-либо помощи…

— Я вернусь, — произнес Шерман, обернувшись от кромки деревьев. — После решайте, как со мной поступить. Я весь в вашей власти! — И он нырнул за кусты ежевики.

Сэмюэль Лэмб постоял, завороженно глядя туда, где он только что был, а после бросился впрягать лошадь в повозку. Когда с этим было покончено, и он готовился отъезжать, Аделия позвала его…

— Мы должны торопиться, — произнес он, желая избежать разговоров и просьб. Он знал, что они непременно последуют и даже догадывался, кого они будут касаться…

— Только минутку. — Аделия взяла его за руку. — Только минутку, прошу. — Сэмюэль нехотя поглядел ей в глаза, его пугал их лихорадочный блеск. Он страшился самого худшего…

— Хорошо.

И сестра не заставила себя ждать:

— Не осуждай меня за эту любовь, — попросила она. — Разве я думала, что со мной случится такое? Разве могла только представить, что вся моя жизнь пойдет именно так… — Она коснулась своего живота. — Я совершила много ошибок, Сэмюэль, и о многих раскаиваюсь, — призналась она, — но этот ребенок… и Коллум… Они единственное, за что я не стану просить у бога прощение, ведь они — благословение — не проклятие. А я не о многом просила тебя в эти годы, но сейчас я прошу: не трогай Коллума Шермана, брат. Не выдавай его церкви! Ты видел, он вовсе не зверь… Есть люди страшнее чудовищ, и один из них лежит мертвым в той хижине с серебряной пулей в груди. — Сэмюэль поджал губы, ком перекрыл ему горло. Аделия видела это и, расценив его мимику как отказ, взмолилась отчаянней: — Хотя бы подумай, о большем я не прошу, хотя бы задумайся… — Договорить она не смогла, снова задохнувшись от боли.

И Лэмб, вскочив на облучок, дернул поводья, да так, что оба животных сорвались в галоп, понеслись по дороге, взметая клубы пыли и грохоча ободами колес.

Еще на подъезде к мосту их заметил мальчонка-конюх и, стремглав бросившись к дому, закричал громко:

— Едут! Господа едут.

Слуги высыпали из дома, и Глэнис ахнув: «Господь всемогущий!», побежала перед молодым господином, указывая дорогу в комнату госпожи. Тот нес ее на руках, невольно согнувшись под тяжестью ноши, и думал о том, как дорогу втрое длиннее Коллум Шерман проделал так просто, как будто сестра была легче пушинки. Однако это было не так…

— А повитуха, господин Лэмб, надо позвать повитуху, — забеспокоилась Глэнис.

— За повитухой послали, — отозвался он глухо. — Она скоро будет.

Аделия больше не говорила с ним, только глядела с тоской. Он не мог выносить этот взгляд: он душу переворачивал.