Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)

— Белый волк не трогал тех девушек, — сказала она. — Оборотень — хранитель, но не убийца. Послушай, что я тебе расскажу… Мне было примерно столько же лет, как тебе, когда старая травница, что жила в той самой хижине, что и я сейчас, нашла меня на дороге чуть живой, с перебитой спиной. Я зазевалась и попала под колеса проезжавшей карете… Господа в ней даже не вышли проверить, жива ли я. Ну да ладно, давно это было… — вздохнула она. — Так давно, что я почти позабыла. А людей тех, наверно, и в живых уже нет… — Коллум пристально на нее посмотрел, и Бевин, отозвалась на этот беззвучный вопрос: — Можешь не верить, но я долго живу на этой земле, дольше, чем кто-либо до меня… Прошлой зимой я перестала считать. А тогда мне больше ста лет…

— Больше ста лет?! Такое разве бывает? — удивился ее собеседник.

— Бывает. Зверь, которого носишь внутри, придает тебе сил… Дарит долголетие. Излечивает все раны…

— Но как?

Бевин кивнула.

— Я расскажу. Старая травница принесла меня в свою хижину и выхаживала, как могла, но ноги меня больше не слушались. Стали как будто чужими… Я не хотела становиться обузой для мужа, знала, что как работница и жена стала совсем бесполезной и от этого впала в тоску. Молила Терезу дать мне горькой настойки, усыпить меня, словно животное, и не мучить напрасно. Она отказалась… Сказала, у каждого своя миссия в этом мире, и моя теперь ей понятна. Я не знала, о чем она говорит, но однажды проснулась от страшного сна: мне снилось, что зверь с ощеренной мордой напал на меня и вцепился в лодыжку. Зверь был белый и страшный, и рана его от укуса горела и наяву, словно все случилось взаправду. А ведь ног я не ощущала многие месяцы… Здесь же…

— Тереза передала тебе силу?

— Да, она посчитала, что пришло ее время.

— И ты сделала то же со мной?

— Мне пришлось… Ты был при смерти, и спасти тебя могло только чудо. Я решила… что лучшего выбора и быть не могло…

— Почему?

— Ты не помнишь сейчас, но время придет — ты поймешь: у тебя больше возможностей быть полезным этому лесу, чем у меня. Из тебя выйдет лучший хранитель… И первым, что ты сделаешь, обретя эту силу: изловишь того, кто, скрываясь под маской белого волка, порочит имя хранителя нашего леса.

— Хочешь сказать, все эти девушки…

— … Дело рук нехорошего человека. Ты не мог их убить… Питер Харрел, ты обрел свою силу только недавно, я же, едва пошли слухи про белого волка, стала глазами этого леса, но, увы, не сумела изловить человека, обижавшего девушек.

Коллум, пусть все еще верил старухе только наполовину, понял вдруг.

— Это ты помогла Аделии Айфорд спастись из той хижины?

— Это она тебе рассказала? — прищурилась Бевин.

— Подслушал, — признался мужчина. И вспомнил о дознавателе, брате своей госпожи, что явился в Тальбот с заданием изловить белого волка…

А Бевин, между тем, подтвердила:

— Да, это я спасла девочку. Мнимый оборотень похитил ее, и я совершенно случайно отыскала ее. К сожалению, следы похитителя к тому времени было не различить, а он, сколько бы я ни поджидала у хижины, больше туда не вернулся.

И Коллум признался:

— Я различил его запах на обрывке веревки… Ты тоже должны была различить.

— Мое обоняние притупилось, — призналась с сожалением Бевин. — Возраст дает знать о себе. Возможно, именно потому я так и не сумела выловить этого «зверя». Но ты точно сумеешь… Скажи, что за запах ты различил?

— Аромат костяники и терпкую горечь кордовской кожи.

— Вот как, необычное сочетание! Костяника растет всюду в лесу, а вот сапоги из дорогой испанской кожи позволить себе могут только богатые господа.

Коллум, признаться, даже не успел подумать об этом: слишком внезапно он осознал, что может быть виноват в смерти убитой девушки.

— Слушай, Бевин, — спросил он старуху, — а как же мои руки в крови? В свой первый раз я очнулся в лесу с окровавленными руками. Той же ночью умерла в лесу девушка…

Та головой покачала.

— Не верю, что ты тронул бедняжку. Возможно, кролика изловил или косулю… Такое бывает по первости: зверь просит крови. Но ты его усмири…

— Как?

— Покажи кто из вас двоих главный.

Коллум вскинулся:

— Я даже не знаю, как обращаться. Каждый раз это происходит само по себе…

— Через боль?

— Да, — подтвердил опешивший Коллум. — Как ты узнала? — И вдруг его прошибла новая мысль: — Этой ночью кто-то стрелял в меня. Из арбалета… — Он схватился за прошитое арбалетным болтом плечо. То не болела, казалось, и раны никакой не осталось.

— У оборотня раны заживают скорее, — просветила его старая Бевин. — Особенно при обращении. — И спросила с какой-то тайной заботой: — Ты видел, кто стрелял в тебя?

Коллум головой покачал.

— Помню лишь боль… и боязнь, что, обратившись, причиню вред своей госпоже.

— Она с тобой была в тот момент?

— Да, на дороге.

Вопрос старой Бевин прозвучал, казалось бы, просто, но мужчина уловил запах страха. Травница испугалась за госпожу Айфорд…

— Кто-то стрелял в тебя, — сказала она, — и ты все-таки бросил ее одну на дороге?! — строго спросила она. — Если с ней что-то случится, ты никогда себе не простишь… Возвращайся и защищай ее и ребенка. Им обоим угрожает опасность…