Хозяйка Англии

Теперь она просит позволения покинуть его. Он сжал руку в кулак и взглянул на побелевшие костяшки пальцев. При дворе его прозвали Сильная Рука. Но что проку от его силы, если нельзя отвести несчастье от семьи? Откажется ли отпустить жену или согласится, он все равно потеряет ее.

Вилл вернулся к кровати и медленно разжал кулак:

– Хорошо, если вы так хотите, поезжайте в Аффлигем. Мы скажем детям, что вы, как попечитель монастыря, должны время от времени посещать его и что вы едете туда, чтобы предаться молитве и размышлениям. Поскольку все это правда, мне не придется им лгать.

Слезы благодарности выступили на глазах у Аделизы.

– Поверьте, это к лучшему.

– Не для меня, – обреченно покачал головой Вилл. – Я теряю бóльшую часть самого себя.

– Я просто буду вдали от вас, нам к этому не привыкать: вы подолгу находитесь при дворе, в то время как я живу здесь. Теперь вы будете при дворе, а я в Аффлигеме.

– Но вы не станете ждать дома моего возвращения, делить со мной постель, обмениваться мыслями, воспитывать наших детей…

– Нет. – Она перевела взгляд на окно и закусила губу. Покидать мужа тяжело, покидать детей невыносимо, но оставаться здесь невозможно. – Да, воспитание детей ляжет на ваши плечи, но я верю, что вы справитесь. Юлиана и Мелизанда помогут вам, и мой брат Жослен тоже. Я не хочу, чтобы вы смотрели, как я умираю.

Вилл тихо выругался и схватил ее руку так крепко, как будто хотел передать ей свою жизненную силу. Он бы отдал ее без остатка, если бы только было можно… Беспомощность сводила его с ума.

– Господин.

Вилл резко повернулся, готовый наброситься на любого, кто осмелился побеспокоить их, но сдержался: пришел Ротард, камергер Аделизы, и его лицо выражало беспокойство.

– У ворот вестники от императрицы, – сказал он. – Она просит принять ее со свитой на ночлег. С ней милорд Фицконт.

Вилл уже хотел было крикнуть, что не намерен давать им кров, но Аделиза остановила его, накрыв его руку своей, и, собрав последние силы, произнесла:

– Скажите им, что мы рады приветствовать их в Арунделе.

Когда Ротард удалился, Вилл с сердитым недоумением обратился к жене:

– Вы понимаете, что делаете? Я не буду снова ввязываться в эту заваруху! Или вы хотите, чтобы Стефан осадил замок? Чтобы я потерял не только жену, но еще и дом? – Он порывался встать, но Аделиза продолжала держать его за руку.

– У меня больше не будет случая повидаться с Матильдой. Ее приезд не имеет отношения к войне и политическим интригам. Это личный визит, хотя она очень рискует, потому что здесь для нее небезопасно.

– То же самое вы говорили девять лет назад, – в сердцах ответил Вилл, – убеждали меня, что она просто заехала по-родственному, и посмотрите, к чему все это привело.

– Вы прекрасно знаете, что не с этого все началось. А чем Матильда может навредить сейчас? Роберт мертв, упокой Бог его душу, армии у нее нет. Если вы не хотите видеть ее в замке, тогда пусть меня вынесут к ней на носилках. Я не шучу, муж мой, – добавила она, поскольку он стал трясти головой. – У меня нет сил, но есть еще желания. Вы позволите мне удовлетворить их?

– Разве я когда-либо запрещал вам хоть что-нибудь? – Он повернулся и стремительно вышел из комнаты.

Аделиза закрыла глаза, собирая те немногие силы, которые придало ей выпитое вино, и позвала Юлиану и Мелизанду, чтобы они помогли ей встать и одеться. Одежда висела на ней, и камеристкам пришлось затягивать шнурки до предела. Аделиза приказала подрумянить ей щеки мазью с алканной и слегка помазать ею губы. Пока женщины меняли покрывало и добавляли в жаровню благовония, она выпила еще вина и заставила себя съесть кусочек хлеба.

Затем послала Мелизанду подготовить еду и покои для гостей и помолилась о том, чтобы ей достало мужества пережить этот визит. Она очень хочет повидаться с Матильдой, но не менее этого желает, чтобы та не задерживалась в замке надолго.

Вилл встретил Матильду в просторном холле. Последний раз они виделись в заснеженном дворе Абингдонского аббатства.

– Госпожа. – Он сдержанно поклонился, но не опустился на колено.

Матильда не придала этому значения.

– Благодарю вас за то, что открыли для нас ворота, – сказала она вежливым, но холодным тоном.

– Благодарите не меня, – ответил Вилл. – Я бы не пустил вас, но Аделиза настаивала. Вам я с легкостью могу отказать, но счел невозможным отказать ей.

Матильда с прищуром взглянула на него:

– Я ненадолго. Она столько сделала ради меня и так много значит для меня, что было бы неучтиво с моей стороны не попрощаться с ней.

Вилл побелел, и в его карих глазах засверкала такая ненависть, что Матильда даже отступила назад. Хью Плакнетт и Бриан Фицконт поспешили встать у нее за спиной, готовые защитить ее.

– Вы никогда не были особенно деликатны, – процедил Вилл, – но это верх бестактности даже для вас.

Матильда была в замешательстве.

– Что же бестактного в желании попрощаться с Аделизой перед тем, как я уеду в Нормандию?

Кровь снова прилила к лицу Вилла.

– Так это вы уезжаете? Я думал, вы имеете в виду… Ах, ну ладно. – Он вытянул руку в направлении лестницы. – Пожалуйста, побеседуйте с ней.