Хозяйка "Белой усадьбы" (СИ)

   - Ты говорила, что он только добрым показывается. Что те, у кого зло или обида в душе, его не увидят, – сказал мой сын.

   - Именно, – ответила я, и добавила: - А ещё ты должен искренне желать добра окружающим тебе людям. Даже тем, кто причинил тебе боль. Даже своим врагам.

   - Но это же не справедливо! – недовольно ответил сын, и посмотрел на меня с возмущением: – Хочешь, чтобы я пожелал добра тем сволочам, которые над нами целый месяц издевались? Голодом морили, не выпускали. А если кто-то пытался сопротивляться – били?

   Я печально выдохнула.

   - Сынок, - я крепко прижала ребенка к груди, он совсем не сопротивлялся, и тоже меня обнял в ответ, я почувствовала, как его начало потряхивать. – Расскажи мне, что было? Расскажи, не молчи, – прошептала я ему в волосы.

   И Алекс начал говорить, сначала с надрывом, запинаясь, иногда прерываясь и громко рыдая навзрыд, а потом опять продолжал расcказывать. Жаловаться. Намочил мне блузку слезами, но я позволяла ему за себя цепляться и слушать. Забирать эту боль у моего ребенка себе.

   Нельзя молчать. Надо всегда говорить и выпускать боль из своей души, иначе она там останется навсегда, будет копиться, как опухоль, пустит свои метаcтазы и уничтожит тебя изнутри.

   Вот и я просила рассказать своего сына, чтобы он не копил боль в своей душе.

   Пусть лучше вскроет эту гнойную рану, пока она ещё сильнее не загноилась.

   В конце концов мой маленький, но уже такой сильный мужчина выдохся, и перестал говорить и плакать. Мы сидели с ним на крыльце на ступенях. Его голова лежала у меня на коленях,и я его осторожно гладила по волосам, и по спине, и начала говорить:

   - Помнишь того злого пса по имени Тит,ты ещё спрашивал почему он такой злой, почему хочет всех укусить?

   - Тот который напал на моего друга, когда сорвался с цепи? – тихонько переспросил мой сын.

   - Да, – кивнула я, – тот самый. Помнишь, ты сам рассказывал про его хозяина. Ты сам видел и возмущался, что хозяин с самого детства щенка посадил на цепь, и каждый день жестоко его бил. Вы подглядывали за ним за забором.

   - Да, – опять подтвердил мой ребенок. – Ты ещё xодила с ним ругаться,и пыталась подписи собрать против, чтобы он прекратил собаку мучить. И ничего не получилось. Он щенка убрал куда-то в дом, и редко выводил на улицу, а мы подозревали, что он его дома бьет, потому что слышали иногда, как он скулит. А потом, когда он вырос,то стал очень злым.

   - Как думаешь, почему он стал злым? – переспросила я сына.

   - Потому что он обиделся, что его никто не спас? - посмотрел на меня ребенок.

   - И это тоже, – кивнула я. – Но ещё и потому, что пса ничему другому не научили. Его научили быть жестоким, потому что с детства к нему так относились. И поэтому он стал жестоким и злым.

   - Хочешь сказать, что эти работорговцев в детстве ктo-то обижал? – посмотрел на меня внимательно ребенок.

   - Я не знаю, наверняка, – не стала я врать ребенку. - Но вполне возможно, что этих мужчин кто-то научил так жить. Кто-то научил быть такими.

   - И что, вот так взять, простить им всё и отпустить, что ли? – хмуро посмотрел на меня сын.

   - Зла на них держать не надо, потому что им от твоего зла не холодно не жарко. Отпускать их тоже нельзя, ведь они опасны и могут кому-то навредить. И что делать я пока не знаю, но обязательно, что-нибудь придумаю. Есть же закон, в конце-то концов. Мы передадим их местным полицейским, и пусть они с ними разбираются.

   Алекс положил голову мне на колени,и шумно выдохнул.

   Я запустила пальцы в его волосы и начала массировать голову. Раньше я часто так делала, вот и сейчас мой ребенок притих и о чем-то сосредоточенно думал.

   К нам близко подошел призрачный пес, не заметив полупрозрачного купала. Он сел рядом с Алексом и лизнул его в нос.

   Мой мальчик тут же поднял голову и в шоке уставился на большого пса, а затем протянул ему руку и начал осторожно гладить по носу.

   - Я его вижу, - прошептал мой сын, а затем сияющими глазами посмотрел на меня и уже повторил вcлух: - я вижу его, мама!

   Через несколько минут я наблюдала веселую картину - мой сын во всю нежил здоровенного полупрозрачного пса, катался на нем, запускал ему руки в шерсть, теребил, смеялся, улыбался. Играл с ним в догонялки, кидал ему палку, а тот, словно самый обычный пес, бегал за ней, виляя хвостом, улыбаясь во всю свою пасть и приносил палку обратно.

   Спустя еще несколько минут, я вспомнила про Тодора, и решила узнать, как у него дела,и вовремя…

   Мой защитник, в окружении нескольких угрюмых мужчин, куда-то скакал на коне.

   Я запаниковала и проверила на нем защиту. Но она была нетронута.

   Тодор, как и всегда был мoлчалив и бесстрастен.

   Я посмотрела на его внешний вид, но не заметила, чтобы он был потрепан. Вроде бы выглядел так же, каким уезжал из усадьбы.

   Воины тоже молчали и ничего не говорили, и я не представляла, что мне делать.

   Физически навредить они ему не могли. И вообще, судя по всему, Тодор ехал с ними добровольно.

   Я насчитала целый небольшой отряд из десяти человек.