Хозяйка Бюро Магического Пиара

Внезапно ужасная догадка на мгновение парализовала мой мозг. Поняла, что бесполезно кричать и жаловаться. Действия графа явно не соответствовали масштабу моего правонарушения. Предлог для ареста выглядел надуманным. Даже если я действительно недоплатила налог, речь наверняка шла о ничтожной сумме.

Значит… Всё не просто так!

Граф действовал по чьей-то указке.

- Скажите, - убитым голосом произнесла я. – Вам на меня настучали?

- Настучали? – не понял Фейгерон.

- Донесли? На меня поступил донос?

В ту же секунду аквамариновая магия графа всколыхнулась, и я ощутила, как моё лицо стягивает невидимым эластичным бинтом. Один миг – и я уже не могла открыть рот, он наполнился ватой, язык онемел, челюсти зацементировались…

Что же это за магия такая у Фейгерона? Магия безмолвия?

- Вы слишком разговорчивы, юная леди. Помолчите немного, - усмехнулся граф.

Остаток пути до тюрьмы я только жалобно моргала, но не могла произнести ни слова. Осмысливая своё положение, всё глубже погружалась в ледяной омут ужаса. Все мои нравственные силы уходили на то, чтобы не разреветься в присутствии безжалостных конвоиров…

Так как карета была без окон, я не поняла, где расположена городская тюрьма, хотя уже неплохо ориентировалась в Эвалете. Когда меня выгрузили, я очутилась перед железной дверью в два человеческих роста. Мы находились на закрытой и безлюдной территории, ограниченной монументальными стенами из серого гранита.

Вверх убегала гигантская каменная башня, её зубчатый венец подпирал небо – голубое, бездонное. Сердце полоснуло болью: когда в следующий раз я увижу это небо, вдохну воздух свободы? Страшное предчувствие терзало душу – очевидно, меня надолго замуруют в камере.

Конвоиры двигались по мрачным коридорам, освещённым факелами, затем мы спустились вниз по винтовой лестнице…

Свою проклятую магию Фейгерон не отключил даже в тот момент, когда мы очутились в крошечной одиночной камере. Это был каменный мешок с охапкой соломы в углу.

- Подумайте над своим поведением, юная леди, - жестоко усмехнулся мужчина.

Граф и стражники удалились. Загрохотала железная дверь, противно заскрипел засов. И только после этого ко мне вернулась речь. Я едва не заорала от отчаяния и злости. Фейгерона я уже ненавидела всеми силами души. А также гадкого дейра Таширо. Почему-то ни капли не сомневалась, что именно он употребил своё влияние и связи, чтобы отомстить мне.

Но нет, не буду кричать и плакать.

По этой камере можно было сделать всего три шага туда и обратно. Я долго не решалась сесть на охапку соломы. В моём-то шикарном платье! Тяжёлый винно-красный шёлк мерцал в полумраке, золотая кайма блестела…

Я обречённо вздохнула. Мне явно здесь не место!

Принялась нервно ходить туда-сюда по камере. В маленькое окошко, расположенное в самом верху каменного мешка, проникали солнечные лучи. Они сияли высоко над моей головой, как символ утерянной свободы. Даже если поднять руки и подпрыгнуть, я бы всё равно до них не дотянулась.

Кто меня спасёт? Сколько дней я проведу в тюрьме?

Подозреваю, судебного разбирательства, о котором заявил граф, не будет. Возможно, я даже ничего и не нарушила – ещё неизвестно, правду ли говорил Фейгерон. Он воспользовался своим положением, чтобы силой увезти меня.

Друзья будут в полном недоумении, когда не обнаружат меня ни в офисе, ни в моей спальне в таверне. Сомневаюсь, что налоговик сообщит им, где я нахожусь. Дейр Тукс мог бы прояснить ситуацию, если бы рассказал Боженке и Ивану Ивановичу, какой опасный гость сегодня ко мне пожаловал. Но додумается ли Тукс это сделать?

Метаться по крошечной камере у меня уже не было сил. Каменный пол, вроде бы, и не был залит водой, однако он настолько пропитался влагой, что вскоре мои атласные туфли потемнели и промокли. Ну всё, после тюрьмы их только выкинуть.

Я всё-таки опустилась на тюк соломы, мысленно оплакивая платье, подаренное Норманом. Сейчас колкие соломинки оставят тысячу затяжек на драгоценном шёлке…

Как же не везёт мне с платьями!

Тут же отметила, что ещё не приблизилась к границе отчаяния, раз переживаю из-за испорченной обуви и одежды.

Хочется верить, что в остальном я буду более удачливой, и смогу выбраться из тюрьмы.

Если меня законопатили сюда по указке Таширо… Интересно, через сколько дней он решит, что достаточно со мной поквитался? Когда успокоится? И в каком состоянии я буду к тому моменту? Даже одни сутки в этом каменном мешке дорого мне обойдутся!

Я сжалась в углу камеры, обхватила колени руками. У меня уже зуб на зуб не попадал, пронизывающая сырость пробирала до самых костей. Где мой Пончик? Он такой мягкий, горячий… Погреться бы о его пушистый бок!

А милый Норман, наверное, уже далеко – где-нибудь за границей королевства. Нет никакой надежды, что он меня вытащит из этой дыры.

Да и как он узнает, что я опять попала в беду?

Норман

Его Величество разрешил Норману немного задержаться, чтобы уладить дела, но испытывать дальше терпение короля уже было нельзя. Надо отправляться в путь, в проклятый Лилирад, который, как выяснилось, когда-то назывался Цветным Миром.