Хозяйка Бруно (СИ)

Но он хотя бы заживо не горел, а вот женщина помучилась,- Филипп быстро представил себе автокатастрофу. Ему даже в отчет не надо было смотреть. Гениальный интерн подавал огромные надежды и Сезар готовил его себе на смену.

Нет, Филипп. Займись вторым трупом..., - Сезар уверенно взял скальпель.

Хорошо профессор! Пойду кофе выпью, Вам принести?

Сезар качнул головой и в морге вновь остались только патологоанатом, его клиенты и печальная песня.

Я не сделаю тебе больно, дружище, - скальпель сделал длинный разрез на грудине, руки доктора не дрожали. - Тебе больше никогда не будет больно...

Ни одна слеза так и не скатилась по щеке Сезара Жильи. Профессионализм не позволял проявлять сантименты, да и слезами не вернуть умерших, тем более, что Маркус никогда бы не принял таких проводов.

Сделав глубокий вдох, Сезар с трудом заставил свое сердце биться ровнее, пока его губы под маской не зашевелились, подпевая:

Не буду я смотреть, как вечер золотистый, спускается в Арфлер за дымкой заревой. Я вересковый цвет и зелень остролиста, приду и положу на камень гробовой...

Как и обещал Маркус он «заскочил» к нему на следующий день, да так и остался на работе у своего друга, пока его не похоронили на городском кладбище. На похоронах присутствовало все три человека, не считая гробовщика: Сезар, Берней и Виктория Суазей.

Довольно странный состав, но Маркус явно был бы доволен...

Кейт поняла, что разбередила едва затянувшуюся рану и отказалась от дальнейших расспросов. Остаток дня Анна, Серж, Кейт и Даниэль провели, гуляя по набережной, они посетили местную предрождественскую ярмарку и поужинали вечером в квартире у Анны, за плитой колдовал Серж, все такой же сосредоточенный, молчаливый, но вполне довольный своей жизнью. Кейт опять в поймала себя на мысли, что своим присутствием вмешивается в чужую жизнь столь близкиx ей когда-то людей. Анна и Серж прожили практически вместе целый год, вместе пережили горе Анны, новые трудности, которые предложил им столь стремительный переезд в новую жизнь. У ниx появились свои секреты, новые привычки, они теперь посещают новые любимые места и завели новых xорошиx друзей, с которыми Кейт вряд ли когда познакомится.

Прошлыx отношений теперь уже никогда не вернуть. И это было настолько явным, что Кейт отxватила невыносимая тоска по дому и мужу. Они теперь ее будущее и настоящее, а Анна и Серж, останутся навсегда в прошлом…

Из окна квартиры Анны открывался восхитительный вид на залив и город. Чувство нереальности происходящего, в совокупности с еще менее реальной историей, которую поведала Анна, покачнули устоявшийся мир Кейт, преподнося бесценный урок о том, что не стоит намертво хвататься за какие-либо ценности, окутывая себя не преступной стеной принципов. Рано или поздно жизнь проделывает брешь в любой броне и вырывает из этого оплота самоуверенную душу, чтобы показать, как губительно влияние застоянного разума, отказывающегося развиваться вместе с остальными.

В камине потрескивали поленья, на столике около расставленных полукругом диванов стояли чашки с ароматным чаем и блюдца с кулинарными шедеврами пекарни «Маркелл». За окном стал порошить снег, добавляя к облику города еще больше сказочности.

Копенгаген впадал в сладостное ночное забвение, терпеливо снося веселый шум гуляющих людей по его улицам, щедро раздаривал свое очарование случайным путникам, своим коренным жителям и новичкам вроде Анны и ее преданного друга Сержа.

Шокированная открывшимися подробностями, Кейт провела несколько дней словно в прострации. Анна понимающе отнеслась к ее вопросам, которые то и дело возникали у ее подруги и терпеливо отвечала на них. Более того, переступив через себя, Анна написала короткое письмо для родителей, где сообщала им причины своего внезапного отъезда и давала понять, что не держит на них зла. В конверт она вложила фотографию, на которой она была с сыном. Никаких подробностей о своем местонахождении она не сообщала и попросила Кейт отправить письмо из Эксетера.

После сделанного Анна вздохнула с облегчением, словно с души упал тяжеленный камень. Ее новая жизнь более не тяготилась незавершенными делами, которые словно темные полосы тянулись из того, времени, когда она помнила себя не человеком, а сгустком боли.

Провожать Кейт в аэропорт отправились и Серж с Дэнни. За всю дорогу никто не произнес ни слова, если не считать щебетания малыша. Если бы не детская возня на руках у Сержа можно было бы расслышать дыхание каждого человека, сидящего в такси. Анна расположилась на переднем сиденье, а Кейт с Сержем и малышом на заднем.

Глупо для Кейт было думать, что дружба между ней и Анной есть нечто постоянное и крепкое. Анна открылась совершенно с другой стороны - замкнутая, сильная, живущая одним днем, она смотрела на разбитые вдребезги собственные представления об идеальной жизни, которые так долго маячили на ее горизонте, маня и дразня слишком долго, чтобы было не больно расстаться с ними, даже после того, как Анна осознала, что все они одна сплошная иллюзия.