Хозяйка Бруно (СИ)

предпочитающих садо-мазо, весьма дорогой к тому же. Во время своего визита в Руан, в студенческие годы Анна с подружками-однокурсницами из чистого любопытства заглянули в этот «омут», не пожалев денег. Куда они попали было ясно уже при входе в красно-черный зал, где гремела странная музыка и к ним подошел парень, который был одет в кожаный черный намордник и бикини. «Oubli» - было весьма специфичное удовольствие, когда клиенту дают выпить какой-то настой, затем связывают красными веревками с узлами в «нужных местах» и подвешивают невысоко на цепи.

Не оценить всю комичность ситуации Анна не могла, больно редко она встречала таких людей и помимо своей воли оценила юмор Дэнвуда. Она изменила свое мнение и теперь, он был в ее глазах не просто хлыщ, а «интересный хлыщ». В сложное впечатление,

которое производил этот человек, яркой ниткой вплелась симпатия. Почувствовав нечто общее с ним, что само по себе было невероятным, Анна ответила ему не моргнув глазом:

- Боюсь тонкости мадам Эспар Соэну слегка contre-indique* (противопоказано — фр.). Слишком уж специфичны.

Маркус и подумать не мог, что эта англичанка знает владелицу клуба и прекрасно ознакомлена с тематикой. Он мог припомнить, когда в последний раз его так интриговал человек и был в восторге, однако продолжал играть свою роль.

- Как угодно, тогда уверен, что вы и без моих советов прекрасно проведете время, - сказал он, слегка наклонив голову.

Парламентеры поднялись из-за стола. Анна протянула ему руку для прощания, он легонько ее сжал своей, прохладной и сухой. Обошлось без лобызаний.

- Искренне рад знакомству. Наш разговор был для меня интересен. Приятно было освежить давно утраченные ощущения.

- Какие?

- Приятное удивление, которое испытываешь, когда не оправдывается первое впечатление, сформированное по науськиванию собственной глупости, - глубоко в его глазах мелькало странное горькое сожаление, в то время как на губах играла загадочная улыбка.

Шутит он или говорил всерьез, понять было трудно.

Дэнвуд пожал руку Соэну. Они перекинулись дежурными фразами о приятном знакомстве. Вместо удовлетворения Анна получила испытывала смешанное чувство. Ведь

отстояла же интересы! В чем дело? Что за дурацкий характер? На то, чтобы крутить дули перед носом напыщенных самодуров ума хватает, а на то, чтобы этим насладиться – пока еще нет. Напоследок Анна, обернулась и посмотрела на Дэнвуда, именно в этот момент обернулся и он… Она промолчала, он тоже. Оба испытали этим вечером удивление и приятное, и не очень. Обоим было о чем поразмыслить…

========== 7 и 8 глава ==========

-7-

Анна сидела на столе в своем кабинете и болтала ногами. Настроение было… и слава Богу! По радио приглушенно играла шутливо-печальная песня. Как любовь пьяницы… Погода стояла пасмурная, резкие порывы ветра трепали деревья, срывая пожелтевшие листья, наверняка пойдет дождь!

Осень.

Многие не любят это время года, скучают по лету, жарким, душным дням, наполненным пылью и зноем. Осенняя хандра пропитывает таки «летолюбов» и они ходят как в воду опущенные. Подобных людей Анна не понимала и принимала эту тоску за модную блажь, которой следуют недалекие люди, зацикленные на шаблонах, не способные найти прелести перемен как таковых и природных в частности.

С момента поездки в Руан прошло чуть больше месяца. Ответа из «Лесо де Прош» еще не было. Дед недоумевал, отец подыгрывал ему ровно настолько, на сколько это было уместно, но было заметно, что эта идея ему не нравилась с самого начала. Джон вообще не высказывал своего мнения. Мама просто забыла ему его родить!

Когда Анна пересказала ход переговоров в «Полекке» в первый раз Генри уже был уверен, что Дэнвуд откажется от мысли о поставках. Дочерью он был доволен, но проглотить от женщины подобные нравоучения сам бы не смог. Так что он изо всех сил надеялся на обидчивость Дэнвуда. Правда не понятно на что рассчитывал Бен, когда благословил Анну на этот крестовый поход. Пощекотать нервы потенциальных партнеров шутки ради – это одно, но разрыть то, что явно глубоко было закопано, уже невольно наводило на мысль, что старик начинает выживать из ума. Даже намеки, на подобные компроматы могли привести к чудовищным последствиям. Как же это было свойственно для Бена Версдейла, бесстрашно дать пинка спящему льву, а потом залезть на дерево и быть уверенным, что это его спасение, забыв учесть очевидное – львы прекрасно залают по деревьям.

Лишь бы Анне это не вышло боком и вообще всей семье. Чем больше Генри думал

и обмусоливал сложившуюся ситуацию, тем больше убеждался, что его отец играет с огнем и на этот раз явно обожжется сам. Анна, казалось, и сама была недовольна результатом. Поскорей бы им пришел вежливый отказ, тогда все вернулось бы на круги своя. И можно было бы продолжать жить спокойно, а не дергаться, словно свинья на веревке.

Анна не разделяла опасений отца. На самом деле ей было наплевать. Все что требовалось от нее было сделано. Источником ее забот был «Бруно».