Хозяйка Бруно (СИ)

Похоронить Магду под ее собственным именем будет крайне неосмотрительно....пока.

- Только имя. Магда, - Дэнвуд приложил пальцы к переносице, сильно нажал и зажмурился.

Мсье Савуар удивленно поднял брови, но промолчал.

Через время, после эксгумации, добавишь и фамилию.

Эксгумации?

Заметив легкую панику в глазах смотрителя, Маркус сунул руку в пиджак, нащупал во внутреннем кармане толстую пачку, достал и бросил ее старику.

Позже, Савуар. Позже. Не переживай.

- -

Безупречно чистый кабинет Маркуса являл собой яркий контраст с его внутренним, заполненным грязью миром. Сидя за столом, он поглощал глазами расплывающийся на горизонте закат. Рука Маркуса лежала на поверхности стола, кончики пальцем нежно поглаживали ровные края широкого, пухлого желтого конверта.

В его голове бурно ломались последние преграды, отделявшие Маркуса от реального мира, с существующим положением дел, с которым он больше мириться не мог. Чтобы пережить страх наяву, нужно пережить его в мыслях. Тяжесть принятого решения, медленно выдавливала из тела воздух, не позволяя больше сделать вдоха. И лишь тускло мерцающая в предрассветных сумерках серебряная полоска на мизинце левой руки, помогла сделать следующий вдох.

За дверью послышался грохот, через мгновенье она распахнулась и ранняя пташка - седовласый старик уборщик вкатил тележку, загруженную чистящими средствами, швабрами всех калибров, тряпками и губками. Маркус остался неподвижным и принялся рассматривать худую, но крепкую фигуру старика. Тот, даже не удосужился обвести кабинет взглядом и как ни в чем не бывало направился сначала в уборную, появился от туда через мгновение неся в руках пакет из урны, скрутил его, завязал узлом и отправил в огромный синий мешок для мусора, закрепленный на тележке. Движением фокусника старик вытащил из незаметного на форменном комбинезоне кармана новый полиэтиленовый мешок и снова скрылся в уборной, прихватив с собой тряпку и дезинфицирующее средство с распылителем. Никакого намека на брезгливость, роптания на свою участь, а только смирение, покой и благодушное выражение старческого лица. Маркус задумался и вновь отвернулся к окну.

Небо розовело, хвастаясь удивительной чистотой и полным отсутствием облаков. Ничто солнцу сегодня не будет препятствовать, греть носы привередливых парижан. Весна вовсе не добавляла в душе света, тело не ощущало никакого подъема. Внезапно на Маркуса накатила волна депрессии. Прозрачное стекло окна казалось в такой манящей близости, казалось только стоит немного нажать на него и эта прозрачность треснет с сочным хрустом и рассыпется на миллион ослепительных осколков. Чистый холодный воздух остудит горячую кожу, мгновение полета и искупляющая тьма остановит навсегда вышедшую из под контроля жизнь...

- О! Мсье! Простите пожалуйста. Я... не заметил.

Уборщик добрался до стола и хотел было вытереть пыль с его поверхности, кресло стояло неровно. Старик решил поправить, чтобы никто не сказал, что он халтурит и пренебрегает своими обязанностями,взялся за спинку и почувствовав тяжесть, ахнул и не на шутку испугался, когда увидел пустые глаза Маркуса Дэнвуда. Удержавшись от испуганного вскрика, старик начал рассыпаться в извинениях и помня главное условие своего труда: убирать лишь в пустых помещениях, чтобы никому не мешать и не отвлекать от работы, побросал все в тележку и с завидной поспешностью скрылся за дверью, проклиная себя за невнимательность. Маркус усмехнулся. В глаза снова бросился желтый конверт.

Он тяжело поднялся, взял конверт и направился к сейфу - неприметной деревянной панели, рядом с дверью, которая, казалось, была простым элементом декора. Нажав на противоположные по диагонали концы, послышался щелчок и поверхность подалась вперед, открывая стальную дверцу сейфа, о котором не знал никто, кроме Дэнвуда и фирмы, установившей этот кладезь безопасности и сохранности. Закрыв сейф, и защелкнув панель, Маркус вернулся к столу и тяжело опустился в кресло. Он обхватил голову руками и согнулся. Хорошо, что до прихода Фарит еще не меньше часа, уборщик тоже больше не сунется сюда, старик явно забился где-нибудь в общественном туалете на первом этаже и дрожит от страха.

Плечи Маркуса затряслись. Со стороны могло показаться, что он смеется. Но только безумие могло бы сейчас вырвать из его рта смех, а провидение было не настолько великодушно к этому человеку. Впервые в своей "взрослой", удавшейся жизни, Маркус Дэнвуд плакал. Плакал от души, ощущая себя полным ничтожеством, склонившись перед мудростью судьбы, которая все таки выжала из его утробы и сознания последние капли человечности.