Хозяйка дома Чантервиль

Я ни капли не пожалела, что Эмили стала моим вторым фамильяром. Гарри не возражал и даже наоборот, говорил, что так даже веселее и лучше. Он — голова, точнее мозги, а Эмили может делать то, что ему недоступно — защищать. Драконы имеют боевую форму и в случае опасности, что грозит их хозяину, они становятся настоящим смертельным оружием.

Но я даже представить не могла, как Эмили может стать смертоносной драконицей, когда она от любого жеста, взгляда и шороха вздрагивала и пригнула вниз голову… Тот гад заставлял её прогибаться в любых ситуациях и каждый раз, я молила, чтобы он страдал — долго, мучительно и каялся…

Но даже в этом случае я не могла простить.

Но время шло и с каждым днём моей новой помощнице становилось лучше. Этому способствовала вечная суетливая обстановка в доме — дети играли так, что слышно было, наверное, даже в столице. Домовые ругались на них смешно, когда неугомонная детвора случайно уничтожала старательно выравненные Никсом или Олли грядки и клумбы. В доме тоже стоял балаган — но тут за ними уже присматривал сам дом и печной дух.

Леон тоже стал нашим постоянным гостем, иногда даже оставался с ночёвкой, когда дети выпивали из него все соки, вымотав няньку-некромага до такой степени, что он засыпал прямо в кресле.

У Леона появилась своя собственная спальня.

Тёрнер с Перри тоже стали «своими», почти члены семьи, как бы странно это не звучало.

Инквизитор, данное слово родителям Маркиша и Бони сдержал. Детям было возвращено их изрядно потраченное состояние и самое главное — честно имя их отца. Отныне они были не просто Маркиш и Бони, они стали гордо носить своё имя, данное им при рождении — Нейты.

На незавершённом деле Сюзанны и Виктора была поставлена жирная точка. У детей теперь было ясное и определённое будущее, даже более…

— Бони, в детском доме твою магию не запечатали? — спросил девочку однажды Джон.

За неё ответил брат.

— Они не знали, что у неё есть магия. Измеритель показал её отсутствие.

— Потому что измеряли не тем артефактом, — кивнул Тёрнер. — Но это и хорошо. У тебя сильный дар, Бони. Поисковики — на вес золота. Люди с таким даром рождаются крайне редко.

— Поисковики? — ухватилась я за это слово.

— Да, Оливия, — посмотрел на меня Тёрнер. — Бони — поисковик. Этот дар позволяет ей находить абсолютно любые пропавшие вещи и чем мощнее такой дар, тем шире возможности. В случае Бони она может смело искать и пропавших людей, фамильяров… кого угодно.

— Ого! — восхитилась я. — Хороший дар, малышка.

Бони смущённо улыбнулась и спряталась за спину брата.

— Если ты не против и не против будет твой брат, как старший в семье, то я предложил бы тебе обучение уже с этого возраста в академии для одарённых детей. Короне нужны такие люди. Если ты согласишься, Бони и ты, Маркиш, то считайте, что она уже будущий поисковик. И с таким даром вполне возможно, что Бони возглавит когда-нибудь целый отдел.

Тёрнер говорил с ними не как с детьми, а как с самыми настоящими взрослыми.

Бони посмотрела на брата и что-то прошептала ему на ухо.

— Бони согласна, — передал её слова Маркиш. — Но мне нужно подумать.

— Конечно, подумай, — согласился Тёрнер. — Взвесь все за и против, обсуди наедине с сестрой. Если будут вопросы — задайте, я отвечу на все.

— И ты, Маркиш, ты тоже можешь пойти учиться — твою силу хоть и запечатали, но это ничего не значит. Теперь ты не беспризорник. У тебя есть имя, дом, моё и Оливии покровительство. Если пожелаешь — я помогу устроить, чтобы с твоей магии сняли печать.

— Можешь мне, не совсем понимающей, о чём идёт речь, объяснить, о какой печати идёт речь? — решила попытать немного Джона.

— Дети, у которых нет родных, которые предоставлены сами себе — запечатываются до совершеннолетия. Были случаи, когда детдомовцы использовали свою силу только во вред себе и окружающим, ведь никто не берётся обучать их управлению силы.

— Почему не берётся? — не понимала я.

— Потому что мы — изгои. Такие как мы, без рода и семьи не нужны короне, — ответил Маркиш.

Мои брови в неприятном удивлении взлетели вверх, и я многозначительно поглядела в глаза Джона.

— Не смотри на меня так, — вздохнул он. — Законодательство — вещь неповоротливая. Одному сложно что-то изменить в этом мире, и даже королевстве. Большинству удобна такая позиция… Это политика, Оливия.

— Как просто свалить всё на политику, — проворчала я. — Но с этим что-то надо делать, Джон. Ты сам же сказал, что, например Бони — это чуть ли не самородок. А теперь только представь, сколько детей запечатали с уникальным и редким даром! И почему? Потому что от них отказались или у них не стало родителей? Это несправедливо и жестоко.

— Вся жизнь несправедлива и жестока, Оливия, — сказал устало Тёрнер.

Он и правда, выглядел уставшим, да и был таким. Он много делал для детей, для Эмили… И я благодарна ему. Очень. Но были моменты, вот как сейчас, которые меня возмущали до глубины души!

— Какой дар у Маркиша? — сменила я тему.

— Он некромаг, как и его отец, — с улыбкой ответил Тёрнер. — Я проследил вашу родословную, дети. Мужчины в семье Нейтов — некромаги.