Хозяйка Дома Риверсов

– Я знала, что призвана Господом. И знала, что Он защитит меня, потому и не ведала страха. Даже во время самых жестоких сражений. Он предупреждал меня, что я буду ранена, но не почувствую боли, а потому я была уверена, что так или иначе смогу продолжить бой. Я ведь в тот день заранее, еще до начала битвы сообщила своим людям, что буду ранена. Я просто знала, и все.

– И ты действительно слышишь голоса? – не удержалась я.

– А ты?

Ее встречный выпад прозвучал настолько неожиданно и резко, что обе фрейлины тут же обернулись и уставились на меня. И я почувствовала, что краснею под их взглядами, словно испытывая некий стыд.

– Я – нет!

– А что же ты тогда слышишь?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду!

– Что же ты тогда слышишь? – спокойно повторила Жанна; она явно не сомневалась: каждый человек способен слышать что-нибудь этакое.

– Ну, это не совсем голоса… – нехотя промямлила я.

– А что?

Я огляделась: мне казалось, что даже рыбы поднялись на поверхность и теперь нас подслушивают.

– Перед смертью кого-нибудь из членов семьи порой я слышу какие-то звуки, – сказала я. – Особые звуки.

– Правда? – удивилась Элизабет, одна из бабушкиных фрейлин. – И что же это за звуки? А я и не догадывалась! Может, и я могу эти звуки услышать?

– Ты не из моего Дома! – с раздражением бросила я. – И разумеется, ты их слышать не можешь! Для этого нужно быть потомком… В общем, это не для твоих ушей! Если честно, ты и слушать-то меня сейчас не должна. Да и мне не следовало бы при тебе это обсуждать.

– Так что же это за звуки? – прервала меня Жанна.

– Похожи на пение, – отозвалась я и заметила, что она понимающе кивнула, словно знала, о чем речь, словно и сама тоже слышала некое «пение».

– Говорят, это пение Мелюзины, первой хозяйки Дома Люксембургов, – шепотом прибавила я. – Она была водной богиней, но вышла из вод и обвенчалась с самим первым герцогом Люксембургским, однако обычной смертной женщиной стать так и не сумела. Говорят, она всегда возвращается и оплакивает смерть своих детей.

– А когда ты впервые ее услышала?

– Ночью, когда умерла моя маленькая сестренка. Я услышала что-то непонятное и отчего-то сразу догадалась: это она, Мелюзина!

– А как ты догадалась об этом? – не выдержала Элизабет, хоть и боялась, что я могу вообще запретить ей участвовать в этой беседе.

– Просто поняла, и все, – пожала я плечами. – Словно мне давно был знаком ее голос. Словно я всегда знала, что так может петь только она.

– Да, это правда, – кивнула Жанна; она улыбнулась, будто подтверждая, что есть такие истины, объяснить которые невозможно. – Все само собой сразу становится понятно. Но почему ты была уверена, что это пение от Бога, а не от дьявола?

Ответила я не сразу. Любые вопросы религиозного содержания полагалось задавать либо своему духовнику, либо, в крайнем случае, матери или бабушке. Но пение Мелюзины, та непонятная дрожь, что охватывала меня при звуках ее голоса и ознобом пробегала по спине, моя способность видеть порой невидимое, некий промельк, тут же исчезающий в пространстве, зыбкое светло-серое пятно в сумеречном полумраке, фантом, сон, который запоминался так отчетливо, что забыть его было невозможно, как, впрочем, невозможно и объяснить – все это было настолько тонкой материей, что обозначить ее словами я была просто не способна. Как я могла спрашивать, если даже нужных фраз для выражения чувств подобрать не могла? Еще страшнее были бы для меня чьи-то неуклюжие попытки не только облечь в слова эти загадочные явления, но и заняться их толкованием. С тем же успехом я могла бы попытаться навечно удержать в сложенных лодочкой ладонях зеленоватую воду из крепостного рва.

– Я никогда никого не спрашивала об этом, – наконец вымолвила я. – Ведь я не знаю даже, как это назвать. Это сродни тому чувству, которое возникает иногда, когда войдешь в комнату, совершенно тихую и пустую, и тобой сразу овладеет полная уверенность, что там кто-то есть. Ты не можешь этого ни услышать, ни увидеть, ни понять; тебе просто известно, что это так. Лучше я, пожалуй, не опишу. Но я никогда не считала эту свою особенность ни даром Господним, ни происками дьявола. Просто со мной это порой случается.

– А те голоса, что слышу я, исходят от Бога! – уверенно заявила Жанна. – Мне это точно известно. И если бы было иначе, я бы совсем запуталась.

– А будущее ты умеешь предсказывать? – обратилась ко мне Элизабет с каким-то детским восхищением в глазах.

Мои пальцы невольно стиснули карточную колоду.

– Нет, – помотала я головой. – Кстати, эти карты никакого будущего не предсказывают, они только для игры. Это самые обыкновенные игральные карты. Да и я ничего такого не умею. Бабушка никогда бы не позволила мне заниматься подобными вещами.

– Ой, а попробуй мне что-нибудь предсказать!

– Но это же игральные карты! – возразила я. – Да и я не гадалка.

– А ты просто вытащи одну карту и скажи мне, что она означает, – настаивала Элизабет. – И для Жанны то же самое. Может, мы узнаем, что с ней будет дальше? Тебе ведь и самой интересно, правда?