Хозяйка Фалконхерста

– Для меня он староват. Предпочитаю покупать их молодыми. И потом, дороговато: за половину суммы, которую пришлось бы отвалить за него, я могу купить экземпляр помоложе. Таких, как он, я уже продаю. Двадцать лет – самый подходящий возраст для сбыта.

– Значит, если я захочу его купить, ты станешь портить мне игру?

– Вовсе нет, – возразил Уоррен. – Лучше заключим сделку: я беру эту девку, независимо от ее возраста и оттого, что она приглянулась и тебе. Сам не знаю, зачем она мне понадобилась. Наверное, причина в том, что она выглядит очень разумной, а мне как раз такая и требуется. Итак, Том, ты отказываешься от нее, а я – от парня из племени круманти.

Лукреция Борджиа подняла глаза на переговаривающихся приятелей. Что ж, она бы не возражала, чтобы ее купил один из этих господ. Лично она предпочла бы Уоррена. Несмотря на приземистость, он обладал крепкой фигурой, мощными руками и ногами. Больше всего ее подкупило доброе, насмешливое выражение его лица. В нем не было и следа жестокости. При этом она не сомневалась, что перед ней стоит поборник жесткой дисциплины. Такого хозяина она готова чтить и уважать, ибо тоже всегда требовала от подчиненных ей людей повиновения. Правда, и второй, по имени Том, показал бы себя, наверное, неплохим хозяином, однако по какой-то неведомой пока что ей самой причине Лукреция Борджиа сразу отдала предпочтение Уоррену. Она радовалась, что он решил за нее поторговаться, и догадывалась, что заинтересовавший их круманти – это Джубо. Ведь именно так его называл Синклер. Ее обнадежило также то, что эти двое держатся вместе: по всей видимости, они были друзьями и соседями, так что если один из них купит Джубо, а другой ее, то они с Джубо смогут, по крайней мере, время от времени встречаться.

До ушей Лукреции Борджиа долетел звон колокольчика, оповещавший о начале аукциона. У нее замерло сердце. Вскоре до нее донесся могучий бас Перри и стук его молоточка. Молодой Синклер понесся к своему месту в сопровождении двоих белых, которых он нанял себе в помощники. Им было дано поручение приводить рабов по одному: сначала молодняк, потом мужчин, последними – женщин.

Лукреция Борджиа находилась слишком далеко от помоста, чтобы расслышать речи Перри целиком, лишь время от времени до нее долетало:

– Делайте ваши ставки! Раз, два, три… Продано! Покупатель – мистер такой-то.

Один из белых подручных возвращал купленного невольника в конюшню, оставлял в дальнем конце помещения и манил к себе следующего.

Когда дошла очередь до Джубо, она помахала ему на прощание рукой. Он тоже помахал ей и через силу улыбнулся. Она уповала на то, что за него хорошо заплатят. Когда он снова появился, то, проходя мимо нее, успел шепнуть:

– Один господин выложил за меня восемьсот долларов. Мистер Перри сказал, что это на сегодня самая высокая сумма. Кажется, мне повезло.

Она порадовалась за него, но у нее сохранялась надежда, что за нее отвалят еще больше – больше, чем за кого-либо еще. Ее тщеславие будет удовлетворено, если она будет знать, что стоит больше остальных. Чутье подсказывало ей, что именно так и произойдет.

Со временем конюшня раскалилась на солнце. Ожидание утомило Лукрецию Борджиа. Она провела на ногах несколько часов, ее одежда пропиталась потом. Она правильно поступила, что сберегла чистый фартук; настал момент вынуть его из узла и держать наготове. Она в волнении проводила взглядом сначала Мей-Энн, потом Пенси; обе выходили с младенцами на руках. Она тоже предпочла бы выйти на помост с малышом. Это увеличило бы ее стоимость. О, если бы она родила от Джубо!..

Наконец настал и ее черед. Белый, дежуривший в конюшне, подошел к ней со словами:

– Эй, девка, вот и твоя очередь карабкаться туда. Пошли.

После темноты, царящей в конюшне, ее ослепил яркий солнечный свет. Она последовала за белым по вытоптанной траве, доходившей перед аукционом ей до пояса. Белый остановил ее у подножия помоста. Подобрав передник, чтобы ненароком не оступиться, она поднялась по ступенькам. Синклер встретил ее улыбкой и показал на возвышение. Пока она направлялась к ящику, Перри оглянулся на нее и молвил:

– Знаешь, Лукреция Борджиа, я уже пускаю слюну, представляя себе, каким обедом ты бы нас попотчевала, не будь мы так заняты. – Он соизволил встать и сам подвел ее к ящику. – Как поживаешь, Лукреция Борджиа?

– Прекрасно, мистер Перри, – ответила она с вымученной улыбкой.

Он потер ладони, словно растирал какую-то пахучую мазь, и повернулся к толпе. Лукреция Борджиа обводила взглядом лица покупателей. Сначала она не видела ничего, кроме глаз. Среди этого моря были и глаза того, кто ее сейчас купит. Кто он?

Перри по-дружески шлепнул ее по бедру и начал: